Тут я могла только согласиться.
— Я бы порекомендовала, конечно, искать того, кто мог войти в квартиру к Вере и точно знал, что в тот день Итан задержится в кофейне, — задумчиво призналась Карина, — но за давностью событий вряд ли кто-то вспомнит нужные детали. Кроме того, если за дело взялся кто-то из нас, то искомый осведомитель охотника может оказаться наливным яблочком на тарелочке, причем в прямом смысле. Так что остается только искать того, кто мог выиграть от похищения навок, и молиться, чтобы Вера была просто упокоена, и навь не прибрала ее за чрезмерное обращение к истокам.
Молитва навки — о, Итан не упустил бы случая отточить навыки ядовитой иронии. Но я только смиренно кивнула — Карина, в отличие от меня, хотя бы детективы читала в свободное время, а значит, по умолчанию разбиралась в расследованиях куда лучше.
— В общем, марш к стилисту, — постановила Карина, — и не высовывайся в ближайшие дни. Я позвоню паре человек и попытаюсь вывести их на беседу об охотниках. Надеюсь, не буду при этом звучать как сумасшедшая фанатичка, застрявшая мыслями в тринадцатом веке, — она досадливо поморщилась и все-таки припечатала в порыве чувств: — Коза! И закажи уже гомункула, хоть посмотрим, из чего он сделан, раз уж сконцентрироваться на поисках ты не в состоянии!
Я смиренно покивала, клятвенно пообещав строго следовать букве инструкции, и отключилась. Телефон заговорщически подмигивал контактами стилиста, и я вытянула перед собой длинную каштановую прядь со слегка вьющимся кончиком.
Жалко. Но партия сказала — надо…
Рекомендованный Кариной стилист поначалу вверг меня в легкий ступор. Я впервые увидела, чтобы в градиент от платинового блонда до насыщенного лилового выкрашивали короткий шэг. Стилистке, подтянутой женщине лет тридцати, с овальной формой лица и чуть заостренным подбородком, даже шло — но сама я к столь радикальной смене имиджа определенно готова не была. К счастью, таких жертв от меня никто и не ждал. Я отделалась слоистым медовым «каскадом», который визуально скостил мне пяток лет и несколько сгладил впечатление от резковатых черт лица, и со стилисткой мы расстались, взаимно довольные друг другом.
Первым порывом было немедленно вызвонить Итана и сделать десяток фотографий, но титаническим усилием воли удалось сдержаться. Первые снимки после салонной укладки стилистка сделала сама — а выдавать свой новый имидж неведомому охотнику, который уже вполне мог заинтересоваться чудо-кофейней, было откровенно глупо.
Поэтому я забежала домой и принялась вдохновенно составлять список требований к желаемому гомункулу, которого надлежало заказать по рекомендации Карины. Сама я, пожалуй, предпочла бы, чтобы моя «кукла» была миниатюрной женщиной; но гомункулы, увы, могли быть только мужского пола, и первым пунктом я вписала рост чуть ниже среднего и компактные размеры. Одна мысль о том, чтобы впустить в мою уютную однушку лося с габаритами Итана, приводила в ужас: жить-то где?
Спохватившись, я запустила моноблок и начала заодно перечислять минусы применения гомункулов в человеческий рост. Первый уже наметился: кукол нужно где-то хранить — и гораздо удобнее, если они умещаются в коробку из-под обуви, а не вынуждены изображать любовника в шкафу, застигнутого врасплох внезапно вернувшимся мужем.
Что еще… ведьма обещала наделить гомункула определенными умениями — почему бы не повесить на него уборку и готовку? Если этот пункт осуществим, в моем распоряжении окажется не просто идеальный слуга — идеальный мужчина! О, и еще неплохо бы, если бы он умел отвечать на простейшие вопросы. Вежливо!
Гнусно хихикнув, я дополнила список обязательным умением варить кофе, красивыми, пропорциональными кистями рук и длинными ногами. Забывшись, даже набросала примерный эскиз — пока не поймала себя на том, что он похож на Итана. Пусть и примерно в той же степени, в какой пони похож на мустанга.
Но стирать ничего не стала и, с трудом дождавшись окончания рабочей смены на заводе, торжественно вручила бумаги старому знакомцу — гомункулу в темно-синей толстовке — и со спокойной душой отправилась домой неспешным прогулочным шагом. Поддавшись настроению, выписала длинную петлю через ближайший парк, обойдя кругом пруд, и уже собиралась возвращаться, когда взгляд выцепил какое-то странное несоответствие в толпе.
Вечером по тенистым аллейкам гуляли, в основном, молодые мамы с колясками и бодрые бабушки с палками для скандинавской ходьбы, регулярно ввергавшие меня в комплексы своей подвижностью и энергичностью, да наматывали круги бегуны-легкоатлеты. Среди них гомункулу затеряться было гораздо сложнее, нежели в потоке вымотанных рутиной людей.
Это оказалась вовсе не та кукла, которой я подсунула список. Но двигался гомункул вполне целенаправленно, и я остановилась, дожидаясь, пока он подойдет ко мне и уже знакомым жестом разомнет себе челюсть.
— Срок изготовления — неделя, — хрипло известил гомункул, так и не соизволив вынырнуть из-под мешковатого серого капюшона, и назвал довольно-таки кусачую цену. — Ваши пожелания учтены, однако прошу учесть, что память гомункула ограничена, в связи с чем он может воспроизводить не более ста рецептов. Оплата при получении: просто вручите наличные гомункулу, и он сам внесет плату в свободное от работы время. Без внесения наличных он откажется повиноваться и вернется к изготовителю. Если вас устраивают условия, скажите «да». В противном случае — скажите «нет». Прошу придерживаться строго этих формулировок, так как других слов данный гомункул не поймет.
То есть ругаться из-за цены предлагалось мысленно. Прелестно.
— Да, — скрипнув зубами, проговорила я громко и четко.
Гомункул на мгновение подвис, словно в него была встроена не лучшая программа распознавания голоса, и невыразительно произнес:
— Благодарю за покупку. Ваш гомункул будет ждать вас у проходной завода ровно через неделю.
Кажется, с надеждой разузнать хотя бы примерно, где живет ведьма, тоже можно было попрощаться. Что ж, по крайней мере, теперь у нас с Кариной появился шанс хотя бы выяснить, из чего эта неведомая мастерица делала своих гомункулов…
Время тянулось мучительно медленно. Я не привыкла подолгу торчать в четырех стенах — однако и погода, и сложившиеся обстоятельства призывали сидеть дома. К вечеру второго дня у меня были готовы тексты и фотографии уже к пяти публикациям, скетч Дениса постепенно превращался в полноценный портрет, а в холодильнике дожидался своего часа ужин из трех блюд. Я осилила одно, вернулась за моноблок и, в очередной раз пролистав ленту в инстаграме, печально вздохнула.
К безделью нужна привычка. К вынужденному безделью — еще и ангельское терпение.
Долистав ленту до своей собственной фотографии — ложка в вазочке со свежими ягодами, на лице неземное блаженство и почти непристойная улыбка — я хмыкнула и потянулась к косметичке. С привычкой к безделью у меня как-то не сложилось, а с терпением было и того хуже; весьма прискорбное сочетание едва не поставило меня в неловкое положение, но, стоило закончить макияж, как телефон ожил сам.
