— Ах ты грязная!..
Возможно, я бы нашла в себе силы возразить, что не по доброй воле залезла в эту ржавую муть, но ведьма не была настроена на диалог. Потратив пару секунд на безуспешную попытку стереть пятнышки со своей ослепительной юбки, она яростно зашипела и, схватив меня за волосы, запихнула под воду с головой — и еще вдобавок придавила, не позволяя вынырнуть.
Бороться за свое дыхание подобало скорее живому человеку, нежели навке, но инстинкты и здесь оказались сильнее. Я забилась, как выброшенная на берег рыба, силясь вырваться из хватки и вздохнуть. Волосы тянуло, колтун размок и давил на макушку, в кожу головы впивались чьи-то ногти — я уже не понимала, ведьмы или охотника, просто беспорядочно отбивалась, поднимая тучи брызг и захлебываясь омерзительной водой с затхлым железистым привкусом.
Под руки попадались то какие-то тряпки, то скользкие от влаги ладони, то шершавая, но слишком прочная бечевка. Кажется, я расплескала уже половину ванны, но ведьма только заталкивала меня все глубже и глубже, пока не ударила затылком о дно, и даже тогда не успокоилась, продолжая удерживать внизу. В слепой панике я вцепилась в ее запястье — и как-то отстраненно ощутила, как под пальцами рвется тонкий веревочный браслет.
Крик был слышен даже под водой, и я подумала, что теперь-то меня прибьют, не дожидаясь, пока меня приберет навь — но ведьма вдруг убрала руки.
Я тотчас вынырнула, шумно хватая воздух ртом, отбросила назад отсыревший колтун и растерянно заморгала.
Ведьма отступала прочь от ванны — спиной вперед, очень медленно и осторожно, словно перед ней был разъяренный хищник, и любое неосторожное движение могло спровоцировать его на атаку. Удивленная таким поворотом, я не сразу поняла, что мою шею больше не сдавливает бечевка. Крестик болтался поверх майки, непристойно облепившей грудь. Обрывок веревочного браслетика плавал в воде, и я сильно вздрогнула, когда в воду вдруг опустилась бледная мужская рука и резко сцапала его.
На моей памяти это было первое действие, которое «курьер» совершил без приказа, явного или неявного, и, кажется, ведьме его самостоятельность нравилась не больше, чем мне самой. Но ведьме хватило выдержки отступать медленно и плавно — а вот мое движение без внимания не осталось.
Бечевка рывком натянулась, впечатывая крестик мне в шею. Я снова вцепилась в петлю, без особого успеха пытаясь оттолкнуться ногами от скользкого дна ванны и хоть как-то уменьшить давление на горло.
Охотник в мою сторону даже не смотрел.
— Ты меня приворожила, — с каким-то детским удивлением сказал он ведьме, сжимая в кулаке разорванный веревочный браслетик. — Приворот на узелок, надо же…
Ведьма продолжала отступать. Молча. Оружия у охотника не было, а чтобы «возблагодарить» ее за приворот вручную, ему пришлось бы выпустить меня.
Он так и сделал.
— У нее твой гребешок, — не меняя выражения лица, напомнил охотник, пока я бессмысленно пялилась на конец бечевки, упавший в воду.
Я недоверчиво подняла взгляд, но инстинкты уже тащили меня по следу, не заморачиваясь такими странными человеческими понятиями, как мотивация и мораль. Воровка украла мой гребешок.
А в ванне еще было более чем достаточно воды…
Глава 10 Четвёра на выбывание
— Смена кава… омаров — и два шага назад в прежнюю позицию! — не уступал Грифон.
Л. Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»
В приворотах я понимала ровно столько, чтобы догадаться, что привязку ведьма делала на веревочный браслетик, — и, когда я разорвала его, охотник освободился от чар и предсказуемо пришел в ярость.
Но он убивал опасную нежить, защищая от нее людей. Поверить, что охотник так просто позволит мне утопить живого человека, я не могла. Пока растерявшая весь свой лоск и шарм ведьма билась у меня в руках, пытаясь вынырнуть и вздохнуть, как совсем я сама парой минут ранее, я все ждала, когда же охотник снова схватится за кончик бечевки и остановит меня. Треклятая навь шептала из-за плеча, и руки подчинялись: я не могла отвлечься от воровки, хоть и прекрасно понимала, что первое, чем следовало заняться, — это вернуть свой гребешок и срочно сделать ноги с завода, а лучше — из страны.
Ведьма отбивалась беспорядочно и отчаянно. Охотник стоял над нами, со странным удовлетворением глядя, как у нее кончаются силы, и я вдруг осознала, что останавливать меня он и в самом деле не собирался.
— Пожалуйста, — выдавила я, безуспешно пытаясь разжать пальцы без посторонней помощи. — Я не хочу!
Ведьма словно почуяла слабину и забилась из последних сил. Ей даже удалось на мгновение высунуться из воды и закричать — но навь словно навалилась мне на плечи, и я снова погрузила ведьму на дно ванны, так и не позволив отдышаться.
Охотник, кажется, немного удивился, но ничего не ответил — и ничего не предпринял.
— Пожалуйста! — беспомощно повторила я и все-таки расплакалась.
Ведьма затихла. Я забрала полупрозрачный костяной гребешок из внутреннего кармана жакета, промокшего насквозь, и шепот нави наконец-то смолк — но мои неприятности только начинались.
— Помоги ее вытащить! — попросила я и вцепилась в ведьму.
Великими габаритами она не отличалась, но с грузоподъемностью у меня всегда были проблемы, и смерть отнюдь не помогла их решить. Я сумела кое-как посадить бесчувственное тело, и на этом мои успехи закончились.
— Ну же, ее еще можно откачать!
— В гуманизм решила поиграть, тварь? — хмыкнул охотник и сделал то, чего я ожидала с того самого момента, как разорвался веревочный браслетик: схватил конец бечевки и как-то хитро провернул, до упора затягивая петлю на моей шее.
Его голос звучал жестко, с отрывистым акцентом на рычащих звуках и такими четкими окончаниями слов, словно постановкой речи занимался кто-то вроде Карины. Это было настолько не похоже на то, как он разговаривал у меня дома, когда просил помощи с терминалом, что я вздрогнула от неожиданности и даже не стала сопротивляться, позволив оттащить меня от тела ведьмы. Оно тут же съехало вниз по скользкой стенке ванны, сведя на нет все мои усилия.
— Да какой, к чертям, гуманизм?! — опомнилась я, рефлекторно схватившись за петлю. — Она делала гомункулов в человеческий рост! Партиями! Вот эта цаца на голову ниже тебя! Не в одиночку же вы с ней все проворачивали! Она — все еще ценный информатор, и, черт побери, время уходит!
Кажется, до сих пор навки, попавшие в петлю к охотнику, переживали по несколько иным причинам, и от неожиданности он вздрогнул, едва не выпустив конец бечевки. Я смогла развернуться к нему лицом — и, не тратя времени на размышления, от души полоснула его ногтями по груди — наискосок, словно собиралась процарапать дорогу к сердцу.
После излишне близкого знакомства с кирпичами и ржавыми косяками мои руки представляли собой жалкое зрелище. Переломанные ногти, ссадины, лопнувшая кожа… наверное, живая девушка с такими ладонями только впустую мазнула бы пальцами по форменной футболке-поло, не причинив никакого вреда.
