— Мама…
Зоя дернулась ему навстречу, но снова подвела голова. Сильно затошнило, и Зоя покачнулась.
— Мама! — теперь в голосе сына отчетливо слышалась тревога, и Зоя обругала себя.
Он и без нее испугался. А тут её ещё штормит.
— Всё хорошо, — слабо выдохнула она и одной рукой обняла сынишку, что прижался худеньким тельцем к ней, пытаясь забраться на больничную койку. Вторую руку — загипсованную — она положила Руслану на голову и кончиками пальцев попыталась взъерошить черные волосы сына. Куда там… Пальцы не слушались.
— Мам…мам…ты же поправишься, правда, мам?
Руслан заплакал, обнял её тонкими руками за шею. Прижался крепко-крепко.
Вот оно — счастье. Знать, что с твоим ребенком — всё в порядке. Остальное — ерунда. Она со всем справится.
Зоя некоторое время сидела, не двигаясь и прислушиваясь к собственному сердцебиению. Тошнота не проходила. Слабость усиливалась. Беспомощность всё сильнее проявляла себя.
Женщина может сколько угодно говорить, что она сильная, самостоятельная, что она справится со всеми проблемами, и точно в назидание Судьба подкидывает один сюрприз за вторым.
— Руслан, ты сейчас свалишь маму. А ей нельзя делать резких движений. Помнишь, что сказал врач?
Назар.
Зоя не то, что забыла о его присутствии в палате. Про него невозможно забыть. Особенно ей. Она постаралась абстрагироваться, вернуть себе толику сил, пока — безрезультатно.
Мужчина подошел ближе, она чувствовала терпкий запах его парфюма, что заглушал запахи медикаментов. Что Назар здесь делает? Этот вопрос повторно всплыл в её голове.
— Мам, мама, тебе больно, да? Рука болит? А голова?
— Уже всё в порядке, — она слабо улыбнулась, посмотрела сначала на зареванное лицо сына, потом перевела взгляд на Ватарова.
Больше его игнорировать было нельзя.
Как бы ей не хотелось…
— Ты очень бледная, — сказал он, тоже рассматривая её и хмурясь. Второй факт неприятно резанул её. Назару, видимо, позвонили из больницы, оторвали от дел. Вот он и раздражался. — Зоя, есть несколько вариантов дальнейших действий. Если ты согласна на госпитализацию, мы перевозим тебя в частную клинику. Если пишешь отказ — едем в…отель.
Заминка в последнем предложении не понравилась Зое, и при других обстоятельствах она бы обратила на неё более плотное внимание.
— В первом случае необходимо будет документально оформить опеку над Русланом. На кого-то. Сама понимаешь.
Ничего она не понимала. У неё кружилась голова, Зое хотелось лечь на кровать, прикрыть глаза и уснуть. Единственное непременное условие — чувствовать ладошку Руслана в своей.
Зоя негромко выдохнула. Ребра тоже болели.
— Второй. Я хочу уехать. Такое возможно?
Каждое слово давалось с трудом, поэтому она говорила медленно. Мало ли что.
— Да. Завтра врач дополнительно осмотрит тебя. Если потребуются дополнительные анализы — сделаем.
На эти слова она тоже не обратила внимание. Главное — она уйдет из больницы, её с сыном довезут до отеля, а там она уже дальше будет думать. Пригласить сиделку? Няню для Руслана? Снова обратиться к Надежде Ивановне?
— Отлично, — выдавила она из себя, отводя взгляд от Назара.
Не могла она на него смотреть! Сердце заходилось в истерике. У неё и без него хватало забот.
Она была благодарна, что он сорвался и приехал в трампункт. Не забыть об этом сказать вслух… Но не сейчас. Потом. Сейчас бы на ноги встать и не рухнуть от бессилия назад.
— Зоя, подожди! — окрик Назара, так походивший на заботу и легкий испуг, на несколько секунд дезориентировал её, снова заставив посмотреть на мужчину. Тот выглядел обеспокоенно, хотя и по-прежнему хмурился. — Тебе не рекомендовано несколько дней передвигаться самостоятельно. Сейчас привезут кресло. Или я могу на руках тебя донести до…
— Нет, — слишком поспешно выдохнула Зоя, отчетливо представив, как Назар подхватывает её на руки. Прижимает к себе. Она помнила, каково ЭТО. В той, другой жизни, он часто брал её на руки. Кружил по комнате или нес до кровати.
Ватаров слегка побледнел. Или это у неё разыгралось воображение, исказилось восприятие действительности?
— Тогда выбираем кресло, — более жестко сказал он.
— Да.
— Эй, красавчик, а, может, и меня заберешь, а? Я бы с тобой пошла! И не только бы пошла! Ещё б и дала…
В их разговор вклинилась новая пациентка. Зою хлестнула злость. Она никогда не понимала беспринципность некоторых людей.
Зоя не сдержалась и обернулась посмотреть на женщину. Та сидела на кровати в замызганном грязном халате, верхние пуговицы расстегнуты, грудь некрасиво обвисла без бюстгальтера. Сама женщина пьяно усмехалась, с вызовом оглядывая Назара.
Тот даже не обернулся.
— Зоя…
Хорошо, что в этот момент появилась медсестра с коляской.
Увидев коляску, Зоя отчего-то всхлипнула.
— Маленькая, ты что? — просочившаяся нежность Назара едва её не добила.
— Ничего, — буркнула девушка и свесила ноги. Эластичный бинт, фиксирующий лодыжку, радости не добавлял.
— Мам, я помогу! — засуетился рядом Руслан.
— Мало того, что такого хахаля отхватила, так ещё и суету развели…
Зоя мысленно начала считать до десяти. Не сорваться бы и самой не опустится до уровня несчастной женщины. Назар тоже заметно напрягся и обернулся. Ещё скандала не хватало.
— Назар, не надо, — тихо, чтобы расслышал только он, попросила его Зоя, снова забирая внимание мужчины на себя.
Ватаров нахмурился, посмотрел на неё, потом на Руслана, и лишь затем сдержанно кивнул.
Рус продолжил суетиться вокруг мамы. Зоя встала, фиксируя вес на здоровую ногу, проигнорировала руку Назара, вцепилась в ручку кресла и опустилась в него.
Господи, она в инвалидном кресле! Со сломанной рукой и ушибленной головой. Замечательно, что тут скажешь.
— Дядя Назар, поедемте уже!
Из палаты её выкатила медсестра.
— Подождите меня здесь, сейчас заберу вещи и документы.
Как будто у неё был выбор…
Зоя дышала глубоко, уговаривая себя, что все неприятности — временны. День, два и она встанет на ноги, снова сможет отвечать за себя и Руслана. Главное, с её мальчиком ничего не случилось. Рус сразу же взял её за руку, давая понять, что он рядом. Встал с креслом максимально близко.
Её маленький защитник… А у самого тельце дрожит и губы синие от слез и волнения.
Сколько ещё негатива должен увидеть её ребенок?!
Зоя с такой силой сжала непострадавшую руку в кулак, что ногти впились в ладонь. В те секунды она ненавидела себя. За слабость. За малодушие. За то, что когда надо было, не смогла выслушать, поднять трубку, ответить. Сообщить. Что поддалась на давление и уговоры.
