— Прикрыл тебя, Дань, — заметила я, — хотя ты его об этом не просил. Прикрыл, как прикрывал все это время, когда давал тебе деньги. Может, он был не лучшим отцом, но он любил тебя. Как мог.
А ты чуть не свёл его с ума — можно было прочитать несказанное мной. И вполне возможно, свёл бы, и до самоубийства довёл.
Данька молчал, насупился, и за оставшуюся дорогу больше не было произнесено ни слова. Когда он тормознул в моем дворе, я сказала:
— Прости меня, Дань. Ты мне не чужой человек, но я действительно не готова сейчас с тобой общаться. Если сможешь, прости и забудь обо мне.
Вышла из машины и пошла к подъезду, чувствуя, как Данька смотрит мне вслед. На душе было тяжело. Я вдруг подумала: Матвеев этого не заслужил. Да, он был порядочным говнюком, и тем не менее. Он ведь не бросил сына, как это сделала мать. Воспитал, как мог. Пусть вышло не очень, и все-таки это не повод медленно сживать его со свету. И если чья-то жена, не удержавшись, ложится с ним в постель, это тоже не повод убивать его ножом в грудь.
По факту, сам того не зная, Георгий был катализатором озлобленности, зависти и как следствие ненависти к себе. От далеких людей до близких. Был ли рядом с ним вообще хоть кто-то, кто на самом деле его любил? Бывшая жена, алчно мечтающая получить его деньги? Сын, подсыпающий в кофе наркотики? Друг, который ради бизнеса готов был подсидеть? Про женщин вообще молчу.
Даже понимаю, почему он не верил мне, почему так яростно не хотел слышать правду. Он просто не мог принять ее, поверить в такой расклад. И почему-то теперь было Георгия остро жаль. Потому что он умер, а все эти вокруг остались жить.
Жизнь потекла своим чередом. Я засела дома, днём работала, ночами рисовала, вдохновение удивительно не покидало меня. Квартира начала превращаться в хаос из красок и картин. А время шло и шло. Не знаю, сколько его прошло, я потеряла счёт, жила в своём коконе, в котором было тихо, спокойно, в котором никто не обижал и ничего не происходило. Но это было то, что надо. По крайней мере, сейчас.
Он появился дней через десять. Без звонка по телефону, сразу в дверь.
Я глупо вскочила, спросонья заметалась по комнате, топча картины, вляпалась в краску, чертыхнулась. Причина была проста: подумала, это Ярослав. Метнулась к двери, заглянула в глазок и… все внутри упало. Сразу вернулось тупое спокойствие, что было со мной все это время. За дверью стоял Мишка.
Я открыла. Он оглядел меня долгим взглядом и выжал:
— Выглядишь так себе.
Хмыкнув, я развернулась и пошла в комнату. Он зашёл, разувшись, заглянул и присвистнул.
— Матерь божья, тебе что, предложили сделать выставку?
— Да кому я нужна.
— Значит, просто отдалась искусству?
— Ага, полностью. Чаю хочешь?
— Давай.
— А ты чего пришёл? — спросила уже в кухне, пытаясь среди горы посуды достать чашку.
— Ты номер сменила? Твой заблокирован, в соцсетях не отвечаешь. Решил узнать, как у тебя дела. Слышал, убийцу того мужика нашли, да?
— Нашли.
— А вот все то, что мой товарищ рассказывал, пригодились?
— Не особенно.
Вдаваться в подробности не хотелось. Чайник грелся, Мишка смотрел изучающе.
— Но спасибо за заботу, — добавила я из вежливости. Он рассмеялся.
— Спасибо за заботу, но лучше бы не приходил? — спросил весело. Я фыркнула.
— Такого я не говорила.
— Ладно, я на самом деле ненадолго. Так и понял, что ты не особо интересуешься новостями. Вот, — он выложил на стол синий плотный прямоугольник с надписью “приглашение”.
— Это что?
— К нам в галерею привозят импрессионистов, сегодня первый день, открытие, через знакомого достал приглашение. На двоих. Может, сходим? Развеешься заодно.
Я усмехнулась.
— Типа спасать меня решил?
Мишка вздохнул.
— Кать, я тебя знаю, спасти тебя можно, только если ты сама захочешь. Но развеяться не помешает. Жизнь продолжается, как говорится.
— Все-таки я тебе по-пьяни, видимо, выплакалась, — пробурчала я по-доброму, взяв приглашение. — Ладно, пойдём. Форма одежды?
— Ну пижаму стоит сменить точно. И не только для вечера, а вообще.
Я ударила его приглашением по голове.
Чаю мы выпили, потом Мишка отбыл, вот так тактично. Решил нагружать меня дозировано.
Встретиться мы договорились у галереи, приехала я рано, так что парковочное место удалось занять, уже через двадцать минут с этим стало сложнее. Я все же надела платье, без изысков, обычное чёрное, с длинным рукавом, облегающее и до колена. Демократично и неброско.
А вот остальные гостьи явно придерживались других взглядов: наряды были яркие, красивые, цепляющие глаз. Ну ладно, я в общем-то только посмотреть, без претензий на оригинальность.
Вскоре выставку торжественно открыли, предложив насладиться ею. Ну сегодня только тех, кто смог получить личное приглашение, думаю, люди обеспеченные, так с виду. Мишка встретил какого-то знакомого и зацепился языком, я пошла шататься одна. Вокруг таскались журналисты и фотографы. Да уж, для нашего городка это и впрямь событие.
А потом я увидела его. Ярослав шёл от входа по залу, даже не шёл, шествовал, как царь, перед которым все расступаются. А на локте у него висела та самая благотворительная блондинка, сияя белыми зубами в объективы фотографов.
Мне сразу стало не по себе, в горле встал ком, в пальцах предательская дрожь. Вот ведь идиотка! Мы были вместе всего несколько дней, не были уже несколько недель, а я все равно реагирую неадекватно.
Резко развернувшись, я прошла к столику с шампанским, взяв бокал, двинула куда-то в глубь зала и в итоге замерла у окна. Смотрела на улицу, понимая, что не готова была к этой встрече. Не смогу, просто не смогу. А с чего я вообще взяла, что он ко мне подойдёт? Вполне возможно, я удостоюсь короткого кивка, и на этом все. Я залпом допила шампанское, оно сразу немного расслабило, притупило эмоции. Я прикрыла глаза, медленно вдыхая и выдыхая.
