Какие-то сумасшедшие на полном серьёзе утверждали, что видели, как на закрытом военном аэродроме садится инопланетный корабль, даже нечёткую фотографию чего-то странного выложили. Естественно, они вызвали этим заявлением гомерический хохот и кучу издёвок, однако упорно стояли на своём. Что ж, идиотов всегда хватало, их никто слушать не станет.
Больше всего Арио насторожило, что ни одной видеозаписи боя в сети не появилось. Все прежние сражения — пожалуйста, записи на любой вкус, с любого ракурса! А вот записей последнего — нет, хотя каждый самолёт имел систему видеорегистрации, которая включалась автоматически, отправляя всё зафиксированное в контрольный центр, управляющий боем. Это могло означать только одно — случившееся во время боя засекречено и записи изъяты службой безопасности. Но почему? Что там было такого необычного? Пожалуй, только одно. То, как сражался сам Арио. Значит, память его не подводит и он действительно сбил больше тридцати противников. Невозможно? Да, но тем не менее произошло. Как? Почему? Ответов на эти вопросы юноша не знал, но принял случившееся как факт. Причинами он озаботится позже, ведь от того, что он станет нервничать, ничего хорошего не будет. И так за него вскоре возьмётся СБ, пытаясь добыть ответы на свои вопросы. Что им говорить? Юноша нервно поёжился — с этой жутковатой организацией стоило быть поосторожней, немало людей, сделавших что-то, по мнению безопасников, неправильное, исчезли без следа. Кое-кого из исчезнувших он даже знал лично. Двух человек, по крайней мере, точно. Но эти двое, по мнению уже самого Арио, ещё и не то заслужили за свои ядовитые языки. Никогда он не понимал стремления оскорбить кого-то, унизить, посмеяться. Клоунов, балагуров и паяцев по жизни юноша считал скотами, наслаждающимися чужой болью. В каких-либо сетевых обсуждениях он никогда не участвовал ещё и потому, что люди там начинали оскорблять других, стремясь самоутвердиться за их счёт. Этого Арио не понимал, да и понимать не хотел, поэтому от тех, кто любой ценой стремился самоутвердиться, старался держаться подальше — подобные личности были ему омерзительны.
Наверное, именно по вышеуказанным причинам он с детства был один — просто не понимал сверстников, не воспринимая их убогие интересы. Ему было с другими детьми не интересно — с ними ведь просто не о чем говорить. А потому и незачем. Арио учился и читал, мечтая о совсем иной жизни и иных мирах, прекрасно при этом зная, что побывать в космосе не сможет — не развивали космонавтику на Эруме, не имело смысла. Разве что только орбитальную. А до других звёзд без двигателя, позволяющего перемещаться в подпространстве, не добраться — до ближайшей звёздной системы десятки световых лет, а до большой галактики вообще многие тысячи.
Время тянулось медленно, как резина, доступ к сети вскоре перестал спасать от скуки. Арио сейчас мечтал только об одном — чтобы его наконец-то выписали, но этого почему-то не происходило, хотя он явно был уже здоров. Наоборот, юношу гоняли на самые разнообразные обследования, от ультразвукового сканирования сердца до компьютерной томографии всего тела. И это опять же сильно настораживало, ведь на настойчивые вопросы врачи не отвечали, заверяли, что всё в порядке и они всего лишь озабочены здоровьем пациента.
— К вам посетитель, — заставил Арио вздрогнуть голос медсестры.
Посетитель? Кто, интересно? Он с нетерпением уставился на открывшуюся дверь, в проёме которой кто-то показался. Осознав, кто к нему пришёл, юноша едва не выругался последними словами. Лаира! И чего этой дуре надо?.. Зачем припёрлась?..
— Привет, герой! — радостно улыбнулась посетительница.
— Привет… — уныло отозвался Арио. — Почему герой?
— Так о тебе в группе только и говорят! — затрещала Лаира. — Будто ты все ивейские самолёты один посбивал! Такое рассказывают! Ух!..
— А в сети ничего нет… — растерялся юноша.
— Ага, многие пробовали обсудить там чего-то о нападении и твоём бое, так ни фига, даже разместить сообщение не получается. Точно эсбешники постарались! О чём другом пишешь — без проблем. О тебе — зась!
— Мда… — только и выдавил Арио, которому всё это очень не нравилось. — А ты зачем пришла-то?
— Ну как, надо же проведать болящего, — удивилась девушка.
— Зачем? — снова устало спросил юноша.
— Ну-у-у…
Это взбесило Арио.
— Слушай, неужели ты за прошедшие два года не заметила, что я от тебя и твоей компании шарахаюсь как от чумы? — С трудом сдержался от ругательств он.
— Заметила… — помрачнела Лаира. — Не могу только понять почему…
— Вы скучные, — криво усмехнулся Арио, решив плюнуть на всё и сказать, наконец, правду. — С вами не о чем говорить. Ваши интересы настолько убогие, настолько примитивные, что у меня слов для описания нет. Слышал я ваши разговоры, это же ужас какой-то! Пустота. Тряпки, фильмы, танцульки, игрульки и эта ваша пресловутая любва. Хоть бы раз книгу какую обсудили, не говорю уже о науке! Так нет же…
— Но ведь любовь — это же главное в жизни! — полезли на лоб глаза девушки.
— Главное? — брезгливо скривился юноша. — Вот эти вот гнусные, тупые женско-мужские игры, дебильное хождение друг вокруг друга, игра на нервах — главное?! Да это всего лишь размножение! Настоящая любовь, когда двое готовы друг за друга жизнь отдать, встречается один раз на несколько миллионов пар! А у вас не любовь, а просто мерзкие игры!!! И на эти игры вы отдаёте все силы души, ни на что по-настоящему важное у вас этих сил уже не остаётся! Нет уж, избавьте меня от этого дерьма. А если припечёт, то можно и к шлюхам сходить, заплатить, получить своё и успокоиться на какое-то время. Так что отстаньте от меня с вашей любвой! Жрите её сами! Без меня!
— Но ведь любовь… — набухли слезами глаза Лаиры.
— Да что ваша любовь?! — буквально выплюнул Арио. — Есть же куда более важное, настоящее, зовущее вверх! Послушай эти слова! Я и сам бы хотел так сказать, да Созидающие таланта не дали.
И он процитировал отрывок из песни любимой группы:
Не пытайся даже,
Я другим не стану,
И назад не обернусь.
Не зови меня, не проси меня,
Не сули щедрот земных.
Мне дороже ветер, Солнца свет дороже,
Смех друзей моих!
Оставь это небо!
Оставь наши звёзды!
Они для тех, кто не свернул с пути…
Оставь пепел ветру!
Оставь эти слёзы!
Пока ещё в нас силы есть вперёд идти!
[17]
— Ну что, разве с этим сравнится какая-то там любовь? С путём души? Со стремлением в небо?! Да и с самим небом?!
Он уже почти кричал.
— А вот это, это сравни с вашей убогой любвой!
Этот путь знаком нам не первый век.
Шорох за плечом — начинай разбег.
Учится летать человеческий род,
Оставаясь жив через сто невзгод.
Ты не первый кто, не в последний раз,
Может, хватит сил…
Пламень не погас.
Пламень не погас!
— Разве такое можно сравнивать?!
