Членов ВУСО посадили на пароход «Архангел Михаил» и отправили на Соловецкие острова. Утром 6 сентября изумленные жители Архангельска читали развешанное по всему городу обращение «К гражданам Архангельска и Северной Области», подписанное Чаплиным и Старцевым: «Никем не избранное, никому в Северной Области неизвестное, оно (правительство. –Л. П.) взялось за восстановление страны, сохранив старые рамки партийности. Его усилия ни к чему не привели, и оно ушло от власти». Некий изящный эвфемизм. Арест законного правительства, осуществленный под дулом винтовок, был назван уходом от власти. Чаплин и Старцев призывали жителей края: «…отбросив угар узкопартийных раздоров во имя одной великой цели – “Все для спасения Родины”»
[188].
В городе были арестованы Мартюшин, несколько эсеров и меньшевиков. Поразительная наивность Чаплина проявилась в том, что накануне переворота он просил Пуля устроить в городе парад американского полка, только что прибывшего в Архангельск. Чаплин объяснял свой шаг: «Эту меру я считал желательной для успокоения умов…»
[189] О чем думал Чаплин, прекрасно знавший, что главным сторонником Чайковского из членов дипломатического корпуса является американский посол, понять совершенно невозможно. Какая самоуверенная хлестаковщина проявляется в действиях командующего Вооруженными силами Северной области! Фрэнсис и другие дипломаты были удивлены отсутствием членов ВУСО на параде. Они обратились к Чаплину с вопросом, где его коллеги по правительству. Он самоуверенно заявил: «…такого правительства больше не существует, так как оно арестовано и выслано из Архангельска мною»
[190]. Из союзных представителей больше всего был взбешен Фрэнсис. Он немедленно покинул парад, а вслед за ним и остальные дипломаты. Но далеко не для всех из них переворот являлся неожиданностью. Заговор был осуществлен по инициативе Пуля, а французский посол был прекрасно информирован о планах заговорщиков и даже пытался им помешать, но в очень своеобразной форме. Он писал: «Предупрежденный накануне о готовящемся против правительства заговоре и руководствуясь желанием любой ценой избежать осложнений и разногласий, я предупредил английского представителя г-на Линдлея и генерала Пуля о намерении командующего Чаплина. Генерал ограничился тем, что дружески предупредил этого офицера воздержаться от какой-либо попытки мятежа, не принимая никаких мер, чтобы помешать»
[191]. Отрывок поразительно красноречивый – посол не сообщает ВУСО, перед которым он представляет интересы своей страны, о заговоре командующего вооруженными силами, а просит генерала Пуля, главного покровителя Чаплина, попытаться его удержать. Что б Нуланс не писал, у него не могло быть никаких сомнений, что результат действий Пуля будет нулевой. Английского посланника он явно не предупреждал, т. к. тот был искренне поражен, узнав об аресте правительства.
6 сентября в городе началось движение против переворота. Выяснилось, что у Чаплина практически нет сторонников, даже кадеты, несмотря на участие в нем Старцева, не решились поддержать подобную бессмысленную авантюру и выступили против переворота, заявив о приверженности партии «методам открытой политической борьбы»
[192]. В гораздо более резкой форме переворот осудили профсоюзы и кооперативы. «Грозные» приказы Чаплина о подчинении всех гражданских сфер управления военной власти и о запрете всех митингов и собраний только способствовали стремлениям левых дать отпор заговорщикам. Оставшиеся на свободе члены ВУСО Дедусенко и Иванов, вспомнив свое боевое эсеровское прошлое и решив, что в борьбе с реакцией все средства хороши, напечатали и наводнили город листовками о перевороте, в которых сообщались фантастические сведения о том, что «Романовы и их сторонники объявили военную диктатуру и стремятся задушить завоевания рабочего класса и восстановить царство кнута и нагайки». В листовке было написано, что переворот совершила «кучка штабных офицеров, руководимых сановниками старого режима во главе с тайно проживающим в Архангельске великим князем Михаилом Александровичем»
[193]. Идея использовать имя великого князя Михаила Александровича, расстрелянного большевиками 13 мая 1918 г., как руководителя реакционного заговора пришлась по душе социал-демократам. В Архангельске 7 сентября появились листовки, подписанные – Российская социал-демократическая рабочая партия, Архангельская организация: «В ночь с 5 на 6 сентября кучка черносотенцев во главе с Михаилом Романовым, организовав переворот, предательски захватила Верховное Управление Северной Области и отправила их в Соловки. Романовы и их прислужники объявили военную диктатуру и стремятся задушить все свободы и завоевания рабочего класса и тем самым снова восстановить царство кнута и нагайки»
[194]. Угроза монархической диктатуры способствовала мобилизации рабочих, крестьян, левой интеллигенции на борьбу с переворотом. 6 сентября Совет профсоюзов Архангельска объявил всеобщую забастовку. В ней участвовали десятки тысяч человек. Забастовал порт, прекратили работать электростанции и типографии. Остановить трамвай не удалось, хотя все работники трамвайного депо присоединились к бастующим. Но трамваи стали водить американские солдаты, призванные в армию из Детройта. 7 сентября в городе расклеили воззвания Стачечного комитета: «По постановлению Стачечного комитета забастовка продолжается: работают только пекарни, продовольственные распорядительные пункты, больницы, дежурная часть. <…>
Забастовка должна закончиться только по объявлению Стачечного комитета. Общее положение не выяснено. Объяснение союзных послов срывается людьми, одетыми в милицейскую и военную форму. Цели черносотенной банды ясны: подобно ген. Корнилову, офицеры, сидящие в штабах, стремятся уничтожить свободы и права народа. <…>.
Не может быть народного правительства и народной армии без участия народа. Потому протестуйте против насилий черносотенцев, требуя освобождения арестованного Верховного Управления, будем единодушны в отстаивании своих прав.
Бросайте работу!»
[195]
Против переворота решительно выступили кооперативные организации. Эсеры организовали под Архангельском крестьянский отряд около 300 человек. Область стояла накануне еще одной гражданской войны. Послы решили немедленно вмешаться, тем более что роль союзного командования в заговоре была очевидна. 6–7 сентября проходили бурные совещания дипломатических представителей, в которых участвовали также Чаплин, Старцев, полковник Б. А. Дуров и генерал Пуль. Во время этих совещаний Старцев и Чаплин старались сделать все возможное, чтобы предотвратить возвращение в Архангельск сосланных министров. Во время обсуждения вспыхнул острый конфликт между Чаплиным и Фрэнсисом. Дело дошло до угрозы применения силы. В ответ на заявление Чаплина, что он не обязан считаться с пожеланиями Вильсона, Фрэнсис пригрозил, что у него есть американский полк, который может заставить Чаплина обращать больше внимания на слова президента США. Чаплин, видимо, совсем потерял голову и заорал на Фрэнсиса: «…полк этот я только что видел, и так как он никуда не годен, то я с такой реальной силой считаться не буду, так как силы в моем распоряжении – не меньше»
[196]. С удивительным легкомыслием командующий армией из нескольких рот, ведущей борьбу с большевиками и во всем зависящей от союзников, располагающих реальными силами, совершил переворот, вызвавший мощное сопротивление, смеет говорить с послами тоном восточного диктатора. С Чаплиным союзники больше не считались, покровительство Пуля, на которого послы были также взбешены за его более чем странную роль в перевороте, не могло его защитить. Союзные послы составили обращение к населению, которое с большим трудом удалось напечатать 7 сентября в бастовавшей типографии. В нем, снимая с себя «всякую ответственность за происшедшее», подчеркивалось, что они не должны вмешиваться, когда происходят «выступления русских против самих же русских», но обещали «принять меры к немедленному освобождению арестованных членов правительства и их возвращению в Архангельск»
[197].
