Русские военные и политические руководители хорошо понимали, что эвакуация англичанами СО явится тяжелейшим ударом для всех антибольшевистских фронтов. Предпринимались безуспешные попытки убедить британское правительство и в первую очередь главного сторонника интервенции Черчилля не уводить войска из России. Отчаяние было столь велико, что некоторые русские политические деятели выдвигали перед англичанами требования, носившие анекдотический характер. Военный представитель России в Великобритании генерал Б. В. Геруа писал Юденичу: «Чайковский имел по этому поводу (эвакуация англичанами Архангельска. –Л. П.) особую беседу <…> с Черчиллем. Военный Министр заявил, что дальнейшее оставление британских войск на Севере России сделалось совершенно невозможным <…>. Н. В. Чайковский попробовал внушить Черчиллю мысль о возможности и желательности, для сохранения “лица” при отступлении, совершить эвакуацию Британских войск через Петроград. На что Черчилль ответил, что честь и достоинство Великобритании будут обеспечены и при эвакуации с берегов Белого моря»
[331].
В рядах британских войск Россию покинули тысячи русских солдат и офицеров, служивших в Славяно-Британском легионе. Миллер ничем не мог помешать их эвакуации. Русское командование зависело от британских поставок буквально во всем – от овса для лошадей до танков, от хлеба для солдат до винтовок и патронов. Когда Миллер поднял вопрос о продолжении снабжения, то Айронсайд передал ему ответ британского правительства, «что из имеющихся запасов будет передано все, что захотят русские, но новых поставок не будет»
[332]. Но это обещание было выполнено в весьма своеобразной форме. Англичане передали русским те запасы снаряжения, которые они считали необходимыми, а остальное топили в реках, взрывали, часто на глазах русских солдат. Британцы боялись, что после их ухода войска СО будут разгромлены большевиками, которым достанутся все запасы. Миллер забрасывал русских представителей в Великобритании телеграммами следующего содержания: «Вообще, с его стороны (командующего эвакуацией генерала Роулинсона. –Л. П.) было проявлено полное безразличие к интересам населения и войск, выразившееся в уничтожении и потоплении массы ценных грузов вместо передачи их нам»
[333]. Более всего возмущало Миллера, что англичане не оставили всех танков. Танков в Красной армии не было, и они устрашающе действовали на красноармейцев. Он писал: «Несмотря на мои настоятельные просьбы оставить здесь все три легких танка и один тяжелый, генерал Роулинсон оставил здесь один легкий и один тяжелый, мотивируя, что танки погружены в трюмы под другими предметами и разгрузка их может задержать пароход на целые сутки»
[334].
Уход союзников, стремительное наступление армии Северной области, занявшей колоссальную территорию, требовали значительного увеличения численности армии. Призвать новых солдат в области было невозможно. Все, кто хоть как-то мог держать оружие, были уже призваны. Пленных красноармейцев брали в войска фактически без проверки. В некоторых ротах красноармейцы составляли до девяти десятых личного состава. Часто командование не направляло пленных для проверки в Архангельск, а тут же ставило их в строй. Одним из источников возможных пополнений были иностранные добровольцы. Официальной причиной отъезда генерала Марушевского в августе 1919 г. была организация набора добровольцев. 24 августа 1919 г. Миллер отправил письмо для передачи Чайковскому: «Командировал генерала Марушевского в Швецию для организации волонтеров для борьбы с большевиками в Северной области»
[335]. Миллер просил всех русских представителей в Европе ускорить отправку добровольцев, при этом желательно не за счет правительства. Особое внимание уделялось славянским контингентам, в частности, он добивался отправки в область отряда из пленных галичан, который был уже давно расформирован. Зная прекрасные качества сербских солдат, Миллер начинал через Чайковского ходатайствовать об отправке в Россию «добровольческого югославского батальона» численностью 1500 человек. Денег на содержание батальона не было, и русские представители просили британские власти «обеспечить перевозку и дальнейшее содержание отряда»
[336]. Со славянскими частями ничего не получилось. Миллер пытался уговорить Военное министерство Британии оставить отряд «хотя бы небольшой в 1–2 тысячи человек на октябрь преимущественно для обеспечения тыла»
[337]. Но английское командование категорически отказалось оставлять в СО граждан Британской империи, даже готовых остаться добровольно. Особую нужду вооруженные силы СО испытывали в офицерах-специалистах. Сазонов перечислял тех, кого Миллер требовал в первую очередь: «Добровольцы, желательно, специалисты: летчики, механики, артиллеристы, радиотелеграфисты, полевые инженеры, врачи, ветеринары, чертежники и другие». Несмотря на острую нехватку валюты, Миллер гарантировал: «Прием и содержание за наш счет. <…> Условия очень выгодны»
[338].
Ведя напряженную работу в Европе по вербовке иностранных добровольцев, русские представители иногда сталкивались с препятствиями с самой неожиданной стороны. 18 октября в телеграмме Саблину Миллер писал: «Земская управа телеграфировала Мамонтову, что мы не нуждаемся в прибытии (сюда) английских войск. Прошу указать Мамонтову ошибочность этого взгляда некомпетентного учреждения. Всецело подтверждаю все мои заявления о желательности прибытия офицеров и солдат специалистов, а также целых воинских добровольческих частей»
[339]. Земская управа, возмущенная уходом английских войск, плохой встречей в Лондоне делегации ЗГС, но воодушевленная сообщениями о победах армии СО, решила продемонстрировать Европе гордый русский характер. Миллер прекрасно понимал, что все висит на волоске, а при переброске подкреплений с других фронтов 6-я армия перейдет в наступление, и белый фронт рухнет. Несмотря на острую нужду в деньгах, Миллер был готов содержать в России британскую бригаду добровольцев за русский счет
[340]. Но финансовое положение области было близко к катастрофе. Английское правительство отказывало в финансовой и любой другой материальной помощи.
