А как же относись американцы к своим союзникам – русским военным?
В первую очередь нужно отметить недоверие, которое испытывали американцы к солдатам Северной области. Сержант Пери описывал свои впечатления от восстания в Архангелогородском полку в начале декабря 1918 г. (см. выше): «Господи, не повезло нам, мы делали свое дело на протяжении 4 лет для того, чтобы оказаться в этой гнилой катавасии, и я представил себя, идущим на фронт с группой вот таких парней, которые были внутри прочного здания с оружием в руках и побежали при первом же выстреле»
[576]. Не доверяли американцы даже отборным частям, созданным англичанами в основном из русских офицеров, под командованием британцев, как, например, Славяно-Британскому легиону. Шу писал 13.03.1919: «Они (шотландцы. –Л. П.) <…> скоро займут передовую, которую мы сейчас удерживаем, они в свою очередь получат подкрепления солдат Славяно-Британского легиона. <…> Я не очень уверен, что Славяно-Британский легион чего-то стоит»; и о появившейся на фронте русской части: «…к нам присоединился взвод русских. Хорошо, что их поместили в центре наших отрядов, с моей точки зрения, все они тайные большевики», а о присланных на фронт в марте 1919 г.: «…вновь прибывших русских распределили на противоположном берегу реки, хорошо, что не рядом с нами, уж лучше быть в одиночестве, чем вместе с ненадежными союзниками». Смеется он и над бурными заявлениями русских солдат, только что прибывших на фронт: «Несколько русских (или большевистских) минометчиков отправлялись в Туглас, было много криков и клятв, как они “покажут” врагу. Мы знаем, как они “покажут” врагу – выйдут с белыми флагами»
[577]. Но в некоторых воспоминаниях о небоеспособности русских частей чувствуется настоящая горечь. Дума записал 25.04.1919 о сдаче русскими Тугласа, взятие которого стоило американцам много крови: «Большевики атаковали Туглас утром. Там был расположен полк белых русских. Они схватились с большевиками и постепенно оставили город. Теперь большевики напротив, на той стороне реки. Шесть месяцев тяжелой работы пошли насмарку»
[578].
Преувеличено-презрительное отношение к русским союзникам соседствует у авторов дневников с преувеличено-восторженным отношением к врагу – солдатам Красной армии. Сержант Келли утверждал: «В противоположность всей пропаганде, которую вы когда-то слышали, Красная армия не состоит из большевистского сброда, а хорошо вооружена, обучена, а ее солдаты не второразрядные бойцы»
[579]. Шу, описывая один из боев за Туглас в ноябре 1918 г., с уважением говорил о своих врагах: «Ночью была предпринята попытка захватить мост, мы были к этому готовы. Много большевиков погибло, мы слышали, как их офицеры выкрикивали приказы взять мост. Но это было чистое самоубийство. Я снимаю шляпу перед мужеством некоторых большевистских солдат»
[580]. Преувеличенные восторги перед красноармейцами, так же как и преувеличенная критика небоеспособности солдат Северной области, с нашей точки зрения, объясняется одним очевидным фактом. Никаких особых успехов ни союзники в целом, ни американские части в частности не добились, хотя им противостояли значительно меньшие и плохо вооруженные подразделения Красной армии. Американцы считали, что они ничего не добились в этой войне из-за «плохих» русских союзников, «героической» Красной армии, плохого британского военного руководства, небоеспособности шотландцев, из-за жуткого холода и плохого снабжения. Виновны все, кроме героических «парней из Детройта». Поражает искренняя уверенность «детройтских парней», что они сражались с противником, во много раз превосходящим их по численности и вооружению. Об этом писали почти все авторы дневников. Куерс описал 30 декабря 1918 г. большевистскую атаку: «Их было где-то 400 человек, а нас 35»
[581]. Со временем противник превращался в большевистские полчища. 22 мар – та 1919 г. Куерс так описывал бой на Железнодорожном фронте: «Когда майор Николас понял, каково численное превосходство противника, то сказал, что 250 бойцов не могут противостоять 10 тысячам»
[582]. Аркинс, один из наиболее объективных авторов дневников, также оказался в плену слухов о колоссальном превосходстве большевиков. Он писал 30 ноября 1918 г.: «Вчера во время вылазки группы из 60 человек, ее окружили 700 большевиков, пятеро наших погибло». Он верил и в другой миф, широко распространенный как в различных белых армиях по всей России, так и среди солдат союзников. «9.12. <…> Из рапорта: 500 большевиков тренируются в деревне в 50 верстах от Шенкурска под командованием немецких офицеров»
[583]. На основании подобных слухов агентство «Associated Press» сообщало: «Архангельск. 3 марта. <…> В 30 милях южнее в месте слияния Ваги с Двиной начиная с февраля враг укрепляет позиции и вооружается. Численность войск на Ваге и Двине 3:1, и у большевиков преимущество в вооружении»
[584]. Каждый рассказ Гордона Смита – героическая сага об атакующих полчищах большевиков и небольшом отряде американцев, героически отбивающем атаки
[585]. К. Шу с горечью отмечал: «Я всегда думаю, зачем нужна эта экспедиция? Один человек должен биться за десятерых. Мы не можем, сидя в окопах, заменить вышедших из боя»
[586]. У автора явно разыгралась фантазия. На Северный фронт отправляли мобилизованных крестьян Севера, которым совсем не хотелось воевать за большевиков. В течение всей войны численное превосходство было на стороне союзников и ВССО.
Не только в дневниках, но даже в официальных документах, описывающих бои, каждая сторона во всех войнах преуменьшает свои потери и преувеличивает потери противника. Но воспоминания некоторых солдат 339-го полка и на этом фоне уникальны. Большевистские полчища несли колоссальные потери, а видимо, у заколдованных от пуль американцев потерь было значительно меньше. Число офицеров в красноармейских частях тоже сильно преувеличивалось. Гордон В. Смит описывает бой 3 марта 1919 г.: «Пленные большевики рассказывали, что 700 большевистских солдат и 60 офицеров атаковали это место, которое удерживали около 90 американцев». На Северном фронте офицеров было много в подразделениях, созданных союзниками, в русских ротах Французского иностранного легиона, в Славяно-Балтийском легионе. Но во всей Красной армии не было ни одной части, где соотношение солдат к офицерам было 12:1.
