И поняв, что все-таки перегнула, снова раскрыла раньше, чем планировала:
– Соуз Роерсити станет общественным достоянием. Завод будет открыт для посещений туристов. Часть земли отдам под тематическую застройку рекреационной зоны. А в поместье расположу отель.
– А мы? – вновь осмелилась Роуз, совсем приуныв.
– Вы… Каждый из вас получит по десять тысяч ежемесячного пожизненного пособия, которое вы вольны тратить по своему усмотрению.
– Ха, по усмотрению. Кинула нам денег, как собакам кость… – вновь проворчала тетя Хайди.
– Тетушка Хайди… – откликнулась я, открывая папочку у себя перед глазами. Пройдясь по стикерам с надписями, вытащила листок с ее биографией:
– Благодаря моему отцу с вас снято семь, я подчеркиваю, семь обвинений. Пять из них по мелкой краже в супермаркетах. Вам, мне кажется, и вовсе нужно пройти курс лечения от клептомании. Но знаете, это не мое дело. Если деньги вам не нужны, я готова распределить их равными долями между остальными.
Тетя Хайди побагровела, но выжала из себя: – Не нужно, спасибо.
Я же оглядела еще раз настороженных родственников и не удержалась:
– Да не переживайте вы, еда не отравлена. Приятного аппетита всем и веселого рождества!
На этом моя выдержка кончилась, и я отключилась. Сбоку от меня сидел Соерс, невозмутимо работая в своем ноутбуке.
– Последняя шутка про еду была лишней, – прибавил он все так же сухо в своей манере.
А я кивнула своему адвокату с причудливым именем – Бартоломеу, сокращенно Барт. Тот протянул Филиппу чемодан с акциями Бондюрьи. Компроматы магнат забрал ранее, причем самый первый при раздаче «писем счастья».
Затем, постаравшись сказать максимально искренне, поблагодарила:
– Спасибо, Филипп…
Хотела добавить еще что-то. Но у него зазвонил телефон. Сбрасывать, как обычно, не стал, а выставил вперед указательный палец, призывая меня к молчанию.
– Да? – произнес он в трубку. – Да, это я. – Потом долго молчал. В конце только добавил: – Я не родственник. Но я о нем позабочусь.
О Господи, только не это… Неужели…
– Андриан? Это про Андриана Леймара?!
– Да, – добавил он, грустно опустив взгляд.
Сердце ухнуло в пятки. Руки затряслись, и я потянулась к своему телефону. Хотела набрать номер Риана (как я сократила имя Андриана, иногда ведя с ним мысленные монологи), но Филипп меня остановил:
– Он попал в аварию. Выжил, все уже позади. Его перевели в палату, сейчас он спит. Лучше не беспокоить.
– Но куда?! Я все-таки поеду к нему… – подскочила и стала оглядываться в поисках своих вещей. Надо было раньше с ним связаться! К черту эту гордость, когда мне было плохо, он всегда меня выручал.
– Сомерс, у меня через полчаса совещание в соседнем здании начнется. Отвезете Кристину в Ист Лос-Анджелес Докторс?
– Да-да, конечно, – с легкостью согласился мой адвокат – женатый, семьянин с тремя детьми. Барт Сомерс – предельно спокойный и улыбчивый, безупречный специалист, коих мало. А таких, как он, в Америке и вовсе по пальцам пересчитать. Потому сочла своим долгом извиниться, пока мы вместе ехали в лифте:
– Простите, сейчас Рождество и я отпустила Хоупера, а вы вынуждены заниматься моими проблемами…
На что тут же услышала его добрый и жизнерадостный ответ:
– Ничего, мисс Роершталь. Рано или поздно я вернусь к своей семье и сяду за праздничный стол. Чего и вам искренне желаю.
– Можно просто Кристина. Спасибо.
ЭПИЛОГ
Кристина Роершталь. Лос-Анджелес. Штат Калифорния. 25 декабря 2016 г.
Сказать, что я ожидала большего, было бы слишком кровожадно с моей стороны. Леймар лежал на кровати с гипсом на всей правой руке до самого плеча. Но даже этого было достаточно, чтобы сердце болезненно сжималось при виде страданий на его лице. Он лежал, повернув голову к окну, в одиночной палате, в койке с приподнятой спинкой. Похоже, спал. Глаза его были закрыты, и на мой приход он никак не среагировал.
Правда, иногда что-то там бубнил себе под нос. Что именно, разобрать не могла. Но выглядело это так мило и очаровательно – еле удержалась, чтобы не подставить ухо и не подслушать, что же ему снится.
Посидев так еще немного и понаблюдав за его спутанными и довольно взъерошенными волосами, я все-таки отважилась признаться:
– Извини меня. – Замерла от звука своего голоса. Прислушалась: молчит и вроде бубнить перестал. Но стоило сказать первые слова, как меня прорвало.
– Я же нервная была, всюду заговоры, интриги, месть, обиды. Я не хотела говорить те ужасные слова. Хоть ты и просто выполнял свою работу, действовал, как и обещал Соерсу, и ты меня об этом предупреждал, что договор с ним заключил раньше. Но откуда мне было знать, что он порядочный человек? Что ты порядочный… Вот насчет тебя, может, и не сомневалась в конце… А вот Соерса-то я не знала! – Сама не заметила, как невольно стала повышать голос. – К чему это я?.. Извини, Андриан. Я очень надеялась, что у нас с тобой не просто деловые отношения… Мне в какой-то момент даже показалась, было что-то больше, чем просто договор оказания услуг, а чувства, понимаешь… Настоящие чувства. Да господи, что за чушь я несу!.. Это… Ты мне нравишься. Вот! Все. Я наконец это сказала…
Пока я несла всю эту чушь, разглядывая свои ногти левой, сама не заметила, как положила правую руку на его колено и стала поглаживать. А когда вновь подняла на него глаза, с ужасом осознала, что Андриан не спал! И слышал весь этот бред.
Ой, мамочки…
– Слушай, – начала было я, пытаясь сформулировать мысли четче.
– Нет, не смей отказываться от своих слов! – Леймар скривился, похоже, от боли, нечаянно дернув плечом, а я чуть не зажмурилась от стыда. Вот надо было приезжать и приставать к нему со всеми этими бреднями… Доставлять еще больше проблем!
– Хорошо, я и не отказываюсь. Просто… Просто…
– Не просто, Кристина. Скажи… Пожалуйста, скажи, что я трезвый и мне это не снится!
И он снова попытался дернуть рукой в гипсе, чтобы прикоснуться ко мне. Я же в ответ подскочила со стула, стоящего слева от него, и быстро переставила его к другой стороне кровати, хватая здоровую руку Леймара в свои ладони. Сухая, шершавая, жилистая. И такая… такая…
– Я начинаю тебя ревновать к своим же пальцам, – проворчал он. И не дав ничего ответить, дождавшись, когда я вновь взгляну на него, высказал все, что думал.
– Я облажался… понимаешь, Кристина? Я… я запаниковал, что ты уедешь. Не хотел отдавать тебе флешку, чтобы ты осталась рядом. Лишь бы у нас с тобой еще была возможность развить наши отношения там, в Моринсе. Ты же знаешь, что я был женат, и этот опыт мне не очень понравился. Но ты… ты такая умная, веселая… не испорченная всеми этими шопингами, салонами, сплетнями, как Моника, а искренне любящая музыку, живая! Понимаешь… я влюбился.
