На полукруглые балкончики, врезанные в стену, к тому времени вышли девочки гоу-гоу. Подуставший народ моментально оживился при виде красивых полуголых тел в мини-юбочках. Подключилось светопреставление, пустили по залу ещё больше сухого дыма. Ди-джей что-то подвывал в микрофон, колдуя над пультом, но его слова сложно было разобрать за громкой музыкой.
Народ всё прибавлялся, что неудивительно. К полуночи обычно начиналось самое веселье. А вот за vip-столиком царила тоска и уныние. Пока Ульяна неторопливо уминала ужин, заедая курицу ломтиками апельсина, Вадик и Кирилл о чём-то разговаривали. Какие-то свои дела, смысл которых ускользал от посторонних ушей. На человека, сидящего рядом, внимания больше никто не обращал, словно она декорация. Это для этого её сюда позвали? А как же дружная встреча одноклассников? Комплименты? Расспросы там?
Хотя какая там дружная встреча. Уж точно не с этими двумя. Помнила она Лысенко. Как и помнила, как тот стоял вместе с остальными и ржал для слёз, когда Кирилл на школьной дискотеке с чувством и расстановкой зачитывал вслух подложенную ему тайком валентинку, где ей хватило ума подписаться своим именем под пламенным признанием в любви. Первая и последняя валентинка, которую она когда-либо кому-то писала.
Матвеева всё помнила. Зато Вадик словно напрочь позабыл тот некрасивый момент. Или же правда забыл, хотя дурацкую кличку-то помнил, вон, до сих пор. Да и Кирилл виноватым себя явно не считал. Так, что-то вроде: спрос с меня маленький, извиняться не буду, но знай, что мне вроде как неловко. И она сейчас находится рядом с этими людьми. Лучше компании просто не придумаешь. М-да… Анекдот.
― Куда пошла? ― Кометов оживился, когда она вдруг встала.
― Иду танцевать, ― ответила та, стягивая с себя кардиган в котором уже успела упреть в душном помещении. Ещё и после горячего кофе. ― Надо ведь растрясти всё, что наела.
― О-о-о… Может всё-таки замутим, а? ― Вадик даже рот открыл, разглядывая её кружевной топик. Будто женской груди никогда не видел, честное слово. Да на его девочках, что сейчас трясли в зале задницами было ещё меньше одежды.
― Оденься, ― Кирилл хмуро удержал её за запястье.
― Ага, щас. Слушаюсь и повинуюсь.
― Ты в таком виде одна никуда не пойдешь.
― Значит, ты пойдешь со мной, ― его бесцеремонно подорвали с места, стаскивая с лица очки. ― Это тебе не нужно. Тут и так темно, как в *опе негра.
Кометов не хотел никуда идти, но его с такой резвостью волокли за собой, что он едва не оступился, норовя пересчитать носом немногочисленные ступеньки под собой.
― Ты фильтруешь хоть иногда речь?
― Ясен фиг. Когда с детьми разговариваю. И с родителями. С ними я пай-девочка, краснеющая от слова «девственница». Расслабься и танцуй. Я тебя не трепаться вытащила.
― Не хочу я танцевать.
― Какой же ты нудный. Тогда проваливай и не мешай развлекаться. Я сюда не булки отсиживать приехала. Посидеть я и дома отлично могу.
Да как тут уйдёшь, когда рядом начали так сексуально изгибаться, виляя бёдрами? Кирилла едва ли не к месту приковало это зрелище. Женские руки порхали подобно крыльям, а тело, наполненное страстью, покачивалось в такт музыке так волнующе, так соблазнительно, что воображение уже рисовало совсем другие картины. Многолетние занятия на пилоне не прошли даром, прокачав в Матвеевой по максимуму женственность и умение флиртовать.
Она то и дело кокетливо и как бы невзначай задевала Кирилла, от чего тот начинал нервно сглатывать. Поутихшие инстинкты вспыхнули с новой силой: хотелось касаться, чувствовать, обладать… Сопротивляться этому желанию было невозможно.
В какой-то момент их тела мимолетно соприкоснулись и тут же отстранились, но он сам инстинктивно подался вперед, невольно вовлекая себя в танец. Сплетённые пальцы, прижавшаяся спиной к его груди Ульяна, чуть сбитое дыхание на его коже со вкусом кофе… Это сводило с ума. Эта девица умудрялась заводить его по одной своей прихоти.
Кометов легонько прокружил её, и теперь они оказались лицом к лицу. Так близко, что можно рассмотреть подстёршиеся за вечер стрелки у неё на глазах и маленькую родинку под его правой бровью. Широкая мужская ладонь легла на обнажённую талию, от чего по женскому телу с визгами побежали мурашки. Не оставаясь в долгу, рука Матвеевой легла на его плечо, смяв ткань рубашки.
Их затуманенные взгляды встретились. Глаза в глаза. Карие напротив карих. Жидкий текучий янтарь и горький шоколад. Ульяна тоже поддалась искушению, это чувствовалось в её движениях, в том, как она неосознанно тянулась к нему. В том, как приоткрылись её губы в ожидании поцелуя. Он должен был случиться. На этот раз не ради показушности и камер, а потому что они оба его хотели.
Нет, видимо, не оба. Кирилл моргнул, выходя из оцепенения и руша "тот самый момент".
― С меня достаточно танцев.
Он ушёл, а Матвеева осталась одна, растерянно тряся головой. Вот те на. Что это только что было? Опять она поплыла? Нельзя, нельзя так делать! Не с этим человеком! Нельзя снова попадаться на ту же удочку! Успокаивало лишь, что на этот раз неловкая ситуация коснулась их обоих. И пускай только попробует начать отрицать, что он ничего не почувствовал.
― Дать ключи от своего кабинета? ― хмыкнул Вадик, наблюдавший всё это время за происходящим. ― Там есть отличное кресло и удобный стол.
― Отвали, ― замерший возле него Кометов хмуро налил из принесённой бутылки виски и залпом осушил стакан.
― Я поржу, если твоя задумка провалится, и ты сам в неё втюришься.
― Не говори ерунды.
― А что? Я бы втюрился.
― Смени тему. Неужели больше не о чем поговорить?
― Да запросто. У меня на прошлой неделе проверка была. Еле договорились. Вредный гад попался. О, а в начале месяца трубу прорвало. Дома. Можно было самолётики бумажные пускать. Зато познакомился с соседкой снизу. Очень даже ничего.
― Какая увлекательная история.
― А то. Кто знает, может начало нового любовного романа? Кстати, о романах. В спортзал завтра едем?
