― Я опять вижу твои зубы мудрости, ― мрачно заметил Кирилл.
― И что? Стрёмно?
― Неприятно. Убери оскал, ― её вдруг начали… нюхать.
― Что пытаешься найти?
― Что-нибудь, ― не слушая возмущённых воплей Матвеевой задрали голову, вглядываясь в зрачки.
― Травку? Дебил, я тебе кто, наркоман? Это мятная жвачка.
― Выплюнь… ― ей под нос сунули ладонь. Ульяна послушно раскрыла рот, дожидаясь пока жевательная резинка скатится по языку.
― Сплошное расточительство, ― вздохнула она, наблюдая, как та улетает в мусорку.
Кирилл снова склонился над ней. Такой сурьёзный, кто бы подумал.
― А теперь рассказывай, что за хрень?
― Да ты о чём? ― роль дуры удавалась Матвеевой безупречно. Как бы не привыкнуть.
― Кого ты изображала?
― Как кого? Одну из твоих девушек. Они же всё у тебя пришибленные.
― Не до такой степени.
― Ну не скажи… Если здесь, ― движение кисти возле губ. ― Налепить пельмень. Здесь, ― у лица словно паутину сняли. ― Немного вытянуть, а тут, ― вокруг груди обвели ореол работы. ― Два буйка налепить вообще один в один выйдет.
Кометов заинтересованно откинулся на спинку.
― Это такое проявление ревности?
― Пф-ф-ф…
― То есть, да?
― То есть, я тебя умоляю. Чистый троллинг. Хотел девушку, получай. Смотри только, чтоб краснеть потом за неё не пришлось.
― И зачем?
― Ты глухой. Говорю же…
― Это продолжение мести или какая-то проверка?
― А тебе как больше нравится?
― Я рад тебя видеть. На остальное плевать. Хоть взорви всю киностудию.
Вот зараза. Умеет смутить. Женские пальцы стиснули пластмассу, норовя разломать тонкие дужки очков.
― Я могу так каждый раз какую-нибудь фигню творить, ― пригрозила она.
― Ради бога.
― И нести несусветную чушь.
Кометов жестом дал ей полный карт-бланш.
― Хочешь, прямо сейчас выкладывай видео с моим неглиже. Вместе поржём над комментами.
― Я его удалила.
― Не удалила.
― Ну… может и не удалила, ― Ульяна, вытянув губы трубочкой, многозначительно закатила глаза, разглядывая потолочные споты. ― Ой… ― это уже относилось к тому, что Кирилл, скрипнув металлическими ножками стула, переместился на постель, затаскивая её на себя.
― Заделать тебе что ли ребенка. Чтоб привязать к себе.
Офигенный поворот.
― Спасибо, не стоит. В мои планы не входит становиться матерью-одиночкой.
― Матерью-одиночкой? ― мужские руки вжали её в себя, обхватив сзади. ― Мне шанса вообще не даёшь? ― он повернул её лицо так, чтобы их глаза встретились. ― Давай начистоту, без лукавства…
В закрытую дверь трейлера постучались, прерывая разговор.
― Кирилл Андреевич, вас ждут на площадке, ― долетел до них приглушённый женский голосок.
― Слышишь, Кирилл Андреевич, тебя ждут на площадке, ― Ульяна дёрнулась, чтобы слезть, но её удержали на месте.
― Подождут. Тут важнее.
― Да? ― не выдержала та. ― А надолго?
― В каком смысле?
― Ни в каком. Давай не будем сей… ― новая попытка улизнуть так же не увенчалась успехом.
― Будем, ― Кометов нетерпеливо тряхнул её. ― Говори. Учти, мы не выйдем отсюда, пока, наконец, всё не выясним.
― Да не о чем говорить. Просто… ― как это было сложно, выразить всё, что вертелось в мыслях. ― Просто…
― Просто, просто что?
― Просто… Как ты себе это представляешь?
― Поясни. Не улавливаю сути.
― Я про отношения. Если они вообще могут быть. Но даже если предположить… У тебя своя жизнь: софиты, гастроли, тусовки, вечные Барби под боком, а я тебя буду что, дома сидеть ждать? Сколько? Месяц, два, три? А потом адьёс? Прошла любовь, протухли кабачки? Ты мне надоела? Я нашёл лучше?
Кирилл сделал такое лицо… а потом засмеялся.
― Так вот оно что!
― Не перестанешь ржать ― разобью тебе нос.
― Да, да. Знаю, это ты умеешь, но прости… Это так смешно. Уж тебе о таких вещах даже думать не надо.
― Да прекрати ржать! ― не разменивая слова с делом Матвеева угрожающе вскинула кулак. ― Тресну, говорю же.
― Ладно, ладно, ― согласно закивал тот, не без усилий разжимая её пальцы и переплетая со своими. ― Но это чушь, правда, ― шею, ключицу, и оголённое плечо Ульяны приятно закололо иголочками от коротких поцелуев. Выдохнув, она неосознанно запрокинула подбородок, открывая ещё больше простора. ― Запомни, пока ты даришь мне эмоции… ― каждое слово сопровождалось новым поцелуем. ― Хорошие или плохие, неважно, я принадлежу тебе… ― его губы оказались в опасной близости и…
Матвеева уже не особо осознавала, что делала, впиваясь в него губами. Её пальцы мяли дорогой мужской свитер, оставляя царапины на его шее. Перед глазами плясали солнечные зайчики. Тонкую блузку стащили вниз, оголяя чёрную ткань лифа и лаская каждый миллиметр тела. Бляшка ремня на джинсах Кирилла уже звякнула, когда в дверь опять постучались.
― Кирилл Андреевич, Пётр Васильевич в бешенстве! Требует, чтобы вы немедленно вернулись на площадку!
― Я занят! ― раздражено рыкнул Кометов, но поздно.
Ульяна, которую словно ушатом со льдом окатило приводя в чувство, отстранилась. Поспешно переползя через мешающиеся колени и забавно шмякнувшись на пол, она вскочила на ноги, дыша так тяжело, словно сидела последние минуты под водой без кислорода. Волшебство богатого и могучего русского языка в чистом виде ― несколько красивых слов и у неё начисто отключалось сознание.
