Я долго не могу понять, что он сказал.
В холле полицейского участка я вижу Эрика. Он бежит ко мне, сжимает в объятиях так, что едва не сминает в лепешку.
— Симона! Ну и дела!
Моего мужа переполняют эмоции.
— Я два дня пытался прорваться к тебе, но мне не разрешили свидание.
Он отпускает меня, потом снова прижимает к себе.
— Милая, как ты? С тобой хорошо обращались?
— Да, только… Я очень боялась.
— Идем отсюда скорее.
Эрик крепко обнимает меня за плечи, за талию, прижимает к себе и выводит наружу. Солнечный свет, отраженный белым песчаником, слепит глаза.
— Как дети? — мой первый вопрос.
— Нормально. Я сказал им, что ты в Голландии.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
— Я не хотел их…
— Понимаю.
— Эрик… Они… О чем они тебя спрашивали?
— Кто?
— Полиция.
— Они были у нас два раза, это парень, такой темноволосый… Как его… Филипп Гишар. Настоящий француз.
— Что им было нужно?
Эрик кривится, как будто хочет как можно быстрее забыть этот кошмар.
— Да много чего. Спрашивали, что я знаю о Петере, как долго он у нас работал, как обстояли дела с оплатой…
Мы подошли к машине. Глаза у Эрика влажные, это я вижу только сейчас, на белках заметны красные прожилки, кожа землистого цвета. Он почти не спал. Так же, как я.
— Симона… Мне так жаль, что я затеял всю эту историю. Дела с Петером. Видишь, чем она закончилась…
Я смотрю мужу в глаза и понимаю, что он ничего не знает.
Вообще ничего.
Как это возможно? Фотография, мой кошелек?..
Я молчу.
Эрик открывает мне дверцу, я сажусь в машину. Автоматически пристегиваю ремень и откидываю голову на подголовник. Мой муж устраивается на водительском сиденье и смотрит на меня.
— Симона, это какой-то абсурд…
Я киваю, но не знаю, какую часть этого безумного эмоционального аттракциона он считает абсурдной.
— Что все-таки произошло? Эрик, я имею в виду…
— А ты не знаешь?
Я качаю головой.
— Нет. Мне ничего не рассказали.
Эрик сжимает руль так, что костяшки пальцев белеют.
— Клаудиа говорила так. Она вернулась домой… Не помню откуда… Как раз в это время из их дома выбежали Мишель и Брюно, сели в машину Брюно и уехали. В доме она нашла Петера. Он был мертв. Клаудиа позвонила в полицию. Брюно и Мишеля задержали на дороге в Бордо. Они хотели скрыться в Испании, в горах… Бедная Клаудиа… Никому не пожелаешь такое увидеть… Представляешь, Мишель забил Петера до смерти… — Эрик глянул мне в глаза. — Забил до смерти, Симона.
Я сидела, как пригвожденная, и не могла нормально дышать. Горло сжалось…
— И еще Брюно взял там какие-то вещи, — продолжал Эрик. — А кое-что они просто уничтожили. Телевизор, DVD-проигрыватель, мобильный телефон, компьютер, ноутбук… По словам Клаудии, они полдома разнесли. Внутри было, как на поле брани. Если о подобном читаешь в газете, думаешь: и кто только способен на такое? А тут, черт возьми, парни, которые это сделали… Я их знаю. И хорошо знаю. По крайней мере, так мне казалось.
Все встало на свои места.
Уничтожили мобильный телефон. Компьютер, ноутбук — все возможные файлы. Я пытаюсь, но не могу удержаться.
— Как… Как они узнали, что это сделал Мишель?
— Вчера он сам сознался.
Я закрываю глаза.
— Почему они убили Петера, Эрик?
Мой голос пугает меня саму — тихий, затравленный.
— Из-за денег. Представляешь, Петер не заплатил им половину заработанного! В его бухгалтерских документах нет счетов, которые он нам выписывал. Никто из парней не застрахован, большинство из них работает нелегально. У Петера были какие-то обязательства перед преступниками, террористами. Они держали его на крючке. Все это тянется уже давно. Мне ужасно стыдно, Симона. Надо было прислушаться, когда ты говорила о своих нехороших предчувствиях. И принять к сведению то, что рассказала Бетти.
Эрик обнимает меня и нежно целует в лоб. Представляю, какой этот лоб холодный…
— Надеюсь, в будущем году мы еще посмеемся над тем, что тебе пришлось оказаться в камере.
На его лице появляется улыбка, но тут же исчезает. Я молчу.
— А вот Клаудии не до смеха. Она потеряла мужа.
Его рука на моем бедре.
— Девочка моя, ты даже представить себе не можешь, как я рад, что все это кончилось! До сих пор не могу смириться с мыслью, что у нас работала шайка преступников. Петер и его банда. Теперь рассказ Бетти предстает совсем в ином свете, да? И Брюно, и Мишель. Прежде всего Мишель. Такой приятный парень.
— Где… Где они сейчас?
Эрик вставляет ключи в замок зажигания.
— Мишель и Брюно?
Я киваю.
— Их уже допросили. Они сидели здесь, в том же участке, что и ты, а сегодня утром их перевели в тюрьму. Будут ждать суда там. Положение у них не очень…
— А когда суд?
Муж смотрит на меня, нахмурившись. Пожимает плечами и заводит машину.
— Процесс может длиться полгода или около того, — наконец отвечает он, глядя в боковое зеркало, и выезжает на улицу. — Все не так просто. Брюно обвиняют в применении насилия, жестоком обращении, хулиганстве, причинении ущерба и краже. Это будет стоить ему года или двух. А вот Мишель действительно попал в переплет. Ему вменяют то же, что и Брюно, плюс убийство. Гишар считает, что ему грозит длительное заключение.
Я не смотрю на Эрика, но его слова гремят в моей голове, как вагоны скорого поезда. И я попадаю под этот поезд.
Длительное заключение.
Я сглатываю слюну и прижимаю ладони к лицу.
— Возможно, найдутся смягчающие обстоятельства, — продолжает мой муж. — Петер ведь обманывал ребят. Оказалось, что он годами держал их на коротком поводке.
«Вольво» мчится по улицам. Я до сих пор не верю, что свободна, действительно свободна. Могу двигаться, могу выйти из машины, если захочу, пойти домой, включать и выключать свет. Читать детям. Смотреть телевизор. Гулять с Пиратом.
Мне больше не нужно бояться Петера Вандама. Все закончилось.
— А они его поэтому… То есть… Они узнали… Как они узнали, что Петер недоплачивает им деньги?
— Ты разве не в курсе?
Удивленно смотрю на него.
— Нет.
Эрик переключается на четвертую передачу. Холмы становятся выше, застройка реже.
