Интересно, что по французским законам дело Дрейфуса не закрыто и по сей день. Кассационный суд не имел полномочий оправдывать Дрейфуса. Он должен был лишь отдать распоряжение о пересмотре его дела. Но дрейфусары прекрасно понимали, что, несмотря ни на какие данные в пользу Дрейфуса, приговор Военного суда был бы таким же, как в 1899 году.
Франция долго не могла успокоиться. 4 июня 1908 года во время перенесения праха Золя в Пантеон на улицах опять бушевали антисемитские толпы, а на Дрейфуса было совершено покушение. Правый журналист, близкий друг Дрюмона Л. Грегори двумя выстрелами из пистолета легко ранил Дрейфуса. Антисемитские настроения были столь сильны во Франции, что, хотя Грегори был немедленно арестован и не отрицал своей вины, суд присяжных 11 сентября 1908 года оправдал его. Антидрейфусары стали заявлять, что оправдание Грегори означает отказ от решения Кассационного суда 1906 года и требовали немедленного ареста Дрейфуса.
Страсти не утихли и в 30-х годах. На премьере спектакля «Дело Дрейфуса», поставленного в Париже в 1931 году, вспыхивали драки и бросались бомбы со слезоточивым газом, а члены организации «Французское действие» готовы были убить каждого, кто выскажется за невиновность Дрейфуса. Интересно, что тогдашнее французское правительство повело себя так же, как и его предшественники в конце 90-х годов, и заявило, что оно не может гарантировать нормальную обстановку на спектакле. И спектакль был исключен из репертуара театра. Сегодня во Франции мало кто сомневается в невиновности Дрейфуса, но борьба двух направлений – дрейфусаров и антидрейфусаров – продолжается и сейчас во французской историографии. Правда, теперь антидрейфусары действуют замаскировано. Примером их исторических изысканий может служить книга А. Жискара д'Эстена «От Эстерхази к Дрейфусу», вышедшая в Париже в 1960 году. Автор использует источник по делу Дрейфуса, ставший известным совсем недавно, – ранее не опубликованные части дневника известного дипломата Мориса Палеолога
[228]. В них утверждается, что Эстерхази был лишь агентом «икс» одного высокопоставленного военного, который в момент, когда делалась запись в дневнике, еще командовал войсками.
В своей книге Жискар д'Эстен путем сложных сопоставлений уверяет, что военный – это Мерсье, что Эстерхази был его агентом-двойником, обманывавшим по его приказаниям немцев, что Анри и капитан Лот были также посвящены в «игру», что Дрейфусом пришлось пожертвовать во имя действительно патриотических целей, и что, оказывается, все генералы, кроме Мерсье, не знали правды и были искренне убеждены в виновности Дрейфуса. Естественно, никаких документальных подтверждений эта версия не имеет, ее цель – всячески обелить французский генералитет в деле Дрейфуса. Но во Франции и сейчас, правда, крайне редко, нет-нет, а выйдет книга, в которой ставится под сомнение невиновность Дрейфуса. В 1964 году опубликовала внушительную книгу дочь Кавеньяка, пытавшаяся на основании личных архивов своего отца и Кюинье доказать, что Дрейфус – шпион, а Пикар – агент-провокатор, засланный синдикатом дрейфусаров в Генштаб
[229].
Однако в целом невиновность Дрейфуса, повторяю, не ставится во Франции под сомнение. Но этот вопрос продолжает волновать французское общество. В 1988 году в центре Парижа, в саду Тюильри была установлена статуя А. Дрейфуса работы скульптора Л. Мителберо (Тима), но в 1994 году была перенесена вглубь бульвара Распайл, чтобы не бросаться в глаза. Многие известные общественные и политические деятели, писатели и художники выступали за перенесение останков Дрейфуса в Пантеон, но президент Французской республики Жак Ширак 5 июля 2006 года выступил против перезахоронения Дрейфуса. Президент заявил, что Дрейфус является только жертвой, а настоящим героем является Золя, чей прах покоится в Пантеоне.
Отношение к делу Дрейфуса в России и в СССР
Общественное мнение России с огромным вниманием следило за всеми событиями дела Дрейфуса. Во многом это объясняется большим интересом, с которым в России относились ко всему, что происходило в центре мира – во Франции. Больше всего волновала русских писателей и общественных деятелей роль, сыгранная в деле Дрейфуса Эмилем Золя. Составители сборника документов «Процесс Эмиля Золя» писали: «Надо сознаться, что общее внимание привлекал не столько виновник всей этой нашумевшей на весь мир истории Дрейфус, сколько фигурировавший на скамье подсудимых Золя. Популярность, которой пользуется Золя в России, играла здесь выдающуюся роль. <…> Можно смело сказать, что вопрос о том, виновен или не виновен Дрейфус, во время двухнедельного состязания Золя с правительством занимал последнее место. Судьба Дрейфуса тонула в ослепительных лучах славы знаменитого романиста. И мы с нетерпением ожидали конца прений, думая только о том: осудят или оправдают Золя? <…> Эта атмосфера враждебности против человека, поставившего на карту свое спокойствие, свою популярность и свое состояние, для того, чтобы добиться пересмотра дела чуждого ему человека, которого он считает невинно осужденным, представляет невиданный контраст с тем отношением, которое в настоящее время встречает Золя во всем цивилизованном мире за пределами Франции»
[230]. Большинство русских газет: «Русская мысль», «Северный вестник», «Юридическая газета», «Русские ведомости», «Голос» были на стороне Дрейфуса и Золя. Только «Московские ведомости» В. Грингмута и «Новое время» А. Суворина поддерживали версию французского Генштаба. Либеральная русская пресса с изумлением открыла для себя во Франции явление, которое ей было почти неизвестно – антисемитизм французского общества.
В России профессиональные юристы были шокированы грубым нарушением основных принципов законности и юридической процедуры, проявленной французскими властями и судебными органами во время процессов Дрейфуса, Эстерхази и Золя. И. Закревский, прокурор Первого департамента Сената, писал в 1898 году в «Юридической газете»: «Дрейфуса и Эстерхази судили во мраке, никто до сих пор не знает, какие обстоятельства и мотивы были положены в основание оправдательного и обвинительного приговоров. Благодаря этому мраку осталось не опровергнутым чудовищное заявление, что Дрейфус осужден на основании доказательств, не предъявленных в судебном следствии, показанных судьям только в совещательной комнате, когда подсудимый даже не мог представить никаких опровержений. Суд над Дрейфусом не был судом, а застенком, воспроизводившим испанскую инквизицию»
[231].
Многочисленные протесты Закревского, заявления и статьи, осуждающие несправедливость французских судов, написанные ярко и талантливо, публикуемые в русской и иностранной прессе, вызвали беспрецедентный демарш графа Г. де Монтебелло, посла Франции. Он попросил Николая II положить конец деятельности Закревского, которая может осложнить отношения между двумя странами. Вмешательство посла привело к отстранению от должности Закревского, который не только потерял пост прокурора Сената, но был уволен из Сената, хотя в России сенаторы, согласно закону, остаются в Сенате пожизненно.
