Но добивается лишь того, что Титов, выражая неподдельное веселье, нахально смеется.
— Прости. Дефект речи, — врет он. И с издевкой повторяет: — Эва.
Еву начинает потряхивать. Она едва сдерживается, чтобы не ударить парня.
— Клянусь, Титов, уже к концу этого семестра твоей наглости значительно поубавится.
— А кто это сказал? — продолжает издеваться парень.
— Я. Я сказала.
И тогда она впервые видит, как устрашающе стремительно меняется настроение Адама. От былого веселья не остается ни следа. Жесткий испытывающий взгляд впивается в лицо Евы.
— А ты, бл*дь, кто такая? — с резкими расстановками между словами вкрадчиво уточняет Титов. — И почему решила, что можешь со мной разговаривать?
«Да кто ТЫ, бл*дь, такой??? Что ТЫ о себе возомнил?»
Лицо девушки принимает решительно стервозное выражение.
— Я — Ева Исаева, — не дрогнув ни одним мускулом, надменно повторяет она. — Мне, дорогой Адам, можно все, что я сама себе позволю. — Наклоняется к Титову через парту и, играя интонацией голоса, низко шепчет ему: — I'm fucking wayward[2].
Наплевав на и без того сорванную ими лекцию, Титов поднимается, и Ева за ним вскакивает на ноги. Только, как бы сильно эта высокомерная сучка ни желала превосходить его, Адам нависает над ней, будто скала.
— Нестерпимо рад знакомству, — грубо выплевывает, прожигая ее взглядом. — I'm a muthafucking monster[3].
Исключительно идеальный английский Титова, и сама фраза накрывают Еву с головой. Она ощущает, как сумасшедшие мурашки ползут по ее коже. Как нетерпеливым стуком заходится сердце. И ее настолько впечатляют эти сильные ощущения, что некоторое время она ими попросту упивается.
Пронзительно трещит звонок, оповещая об окончании занятия. Но Адам и Ева замечают это, лишь когда мимо них протискиваются другие курсанты.
— Ты никто, Титов. И я докажу тебе это, — твердо заявляет Исаева, тыча пальцем ему в грудь.
Мимоходом пораженно отмечает, что у нее от волнения потеют ладони.
— Осторожно, Ева. Ты сильно рискуешь, вставая на моем пути. Я не сделаю поблажек только потому, что ты девчонка. Пройдусь по тебе, словно бульдозер.
От безжалостной угрозы, произнесенной злым и холодным голосом Титова, у девушки на секунду перехватывает дыхание. И все же она сохраняет уверенный тон, заявляя ему:
— Тебе меня не испугать.
— Я думаю, ты уже испугалась.
Ева насмешливо фыркает.
— Внимание, Адам Титов. Экстренное сообщение: в улье новая королева!
Пылающий взгляд и фиолетовая отметка под левым глазом вкупе с гипсом придают ей совершенно сумасбродный вид. Адам не может не оценить того, насколько она органична и естественна. Насколько беспечна и азартна. Насколько самоотверженна.
Ему чертовски хочется схватить Исаеву и свернуть ей шею. Но еще сильнее Титов жаждет отыскать внутри Евы тот сумасшедший фитилек, что заставляет ее так ярко вспыхивать, и поднести к нему спичку.
Смотрит в ее черные глаза и заявляет:
— Не знаю, что заставило тебя покинуть прежнее место учебы. Но, обещаю, из Улья ты уйдешь не просто с синяками и переломами. Будешь уходить с раздробленной душой.
— Что-то еще? — уточняет девушка так, словно ей это важно.
— Игра началась, Ева.
— Да будет так, Адам.
Ни Титов, ни Исаева еще не подозревают, настолько опрометчиво поступают. Прикрываясь гордыней и неразумными принципами, ступают в долину страданий и боли.
[1]Здесь: неформальное названия морской академии, в которой они учатся.
[2] Я чертовски своенравна.
[3] Я чертов монстр.
3
— Ну и как тебе в новой академии? Форма зачетная. Тебе очень к лицу. Прям очень!
Исаева отрывается от стоящего на столе букета и переводит взгляд на подругу.
— Немного непривычно, что тебя нет рядом, — говорит она, рассеянно помешивая соломинкой кофе-фраппе. Услышав недоверчивое фырканье Дарьи, смеется. — Да-да, Захарченко, я скучаю по тебе!
— Некому подавать патроны? — ехидничает подруга, за что Ева бросает в нее скомканной салфеткой.
— Веселая улыбка портит твое брутальное придыхание.
Захарченко и не думает спорить.
— Ну да, ну да… Признаю, я не королева сарказма. В отличие от тебя.
— Учись, пока я жива, дорогая.
— Боже, Ева, как высокопарно!
— А то!
Мимо их столика проходит группа парней, и Даша, перекидывая шикарные медные волосы на одно плечо, провожает их долгим мечтательным взглядом. Ева же удостаивает посетителей лишь мимолетным вниманием. Посмеиваясь, машет рукой перед лицом подруги.
— Ау! Я здесь.
Ни капли не смутившись, Даша улыбается.
— Заметила того высокого блондина? Правда, красавчик?
— Твой новый сосед? Ну… посмотреть есть на что, согласна. Хочешь, приглашу его к нам за столик?
— Нет, не смей! У меня на подбородке кошмарный прыщ. Если он сядет рядом, обязательно заметит.
— Не вижу ничего критичного. Вряд ли он заинтересуется твоими прыщами, когда ты с таким декольте.
— Ой, прекрати… — краснеет Даша и бросает в Еву ее же искомканной салфеткой. Покашливает, прочищая горло: — Лучше расскажи, как прошел первый день в Улье? Жертвы есть?
Исаева морщится. Отпивая кофе, выдерживает долгую паузу.
— Сегодня я никого не убила. Но врага себе сыскала на первой же паре.
Даша вмиг напряженно выпрямляется.
— Перестань говорить загадками, — шикает она на Еву.
— Не перебивай, — Исаева недовольно машет здоровой рукой. — Я пытаюсь тебе рассказать.
— Ладно, извини.
Обхватив холодный стакан ладонью, Ева задумчиво смотрит в окно.
— Знаешь, я думаю, учеба в Улье будет весьма интересной. И все благодаря… Адаму Титову.
— Титову? — Захарченко роняет трубочку в стакан. — Как «ТитовТрансСервис»? «ТТС»?
— Ага, — важно кивает Ева. — Адам — сын Терентия Титова. Помнишь, Вика нам что-то рассказывала о нем? Я тогда не обратила внимание…
Даша сосредоточенно морщит лоб.
— Да, ее брат знаком с Титовым… То есть, они точно не друзья… Ничего такого. В общем, я не помню, что там за история… М-мм… Вика что-то говорила о матери Титова…
— Она бросила семью и куда-то сбежала, да?
— Ну, не прям сбежала. Просто переехала жить в другую страну.
