Переживание оказалось сильным, таким сильным, что неприспособленный человеческий разум просто не выдержал бы. Я понял, на что это похоже – быть ИИ, как это – не иметь выбора, но повиноваться приказам, даже если эти приказы причиняют страшную боль из-за твоих неотрегулированных эмоций. Я ощутил всю глубину отношений Пенни Рояла и его темного близнеца, разделенных осколками кристалла и обрывками программ. Я почувствовал, каково это – быть кораблем, управлять сложнейшими системами, программировать нано- и микромеханизмы для губительного скачивания разума человеческих существ – и чудовищно страдать, поступая так. Я узнал, что машина способна испытывать чувства гораздо острее, чем люди. И все-таки я даже не представлял, какие приказы послужили толчком всему этому.
Надо снова погрузиться в воспоминания. Надо довести всё до логического конца. Я уже собирался так и сделать, когда ночное небо над горами рассек огненный хлыст.
На метеор это не было похоже. Вспышка, мгновенный промельк, пронзенные облака, красное зарево – и еще одна вспышка за пиками.
– Что это? – спросила Сепия.
Я оглянулся на Рисс, которая, как и я, воевала. Змея-дрон тоже посмотрела на меня, открыла черный глаз – и вновь повернулась в сторону вспышки.
– Похоже на выстрел с орбиты из рельсотрона, – предположил я.
– Нет, – откликнулась Рисс. – Это прибыл друг.
Я не успел ничего спросить – до нас добрались звук и ударная волна. Грохот был слишком знакомым, слишком сочетался с моим прошлым и этим местом. Вихрь подхватил пыль и камни, порыв едва не сбил нас с Сепией с ног, а Рисс обернулась вокруг скального выступа.
– Друг? – выдавил я, когда ветер стал стихать.
– У нас проблемы. – Дрон повернула голову туда, откуда мы пришли.
С того места, где я стоял, не видны были ни долина, ни «Копье», но облако-наковальня подтянулось ближе, темное и зловещее, похожее на гигантскую волну, готовую обрушиться на нас. Сперва я ничего не заметил, потом различил мелькавшие на «груди» тучи пятнышки света. Запустив на визоре режим улучшения изображения, я сфокусировался на этих мерцающих крапинах, которые отражали свет лежавшей за горизонтом Лейденской воронки.
– Что-то не припомню здесь такой формы жизни, – сказал я.
Пятнышки напоминали железных угрей, сновавших в небе в погоне за лакомыми кусочками. Только плавали они не хаотично – косяк шел ровным строем, все «тела» располагались параллельно друг другу. Потом «угри» развернулись, будто тысячи компасных стрелок, указали на нас, превратившись при этом, с нашей точки зрения, в металлический ком. Увеличив масштаб, я убедился, что косяк идет прямиком к нам.
– Это Брокл, – сказала Рисс.
– Вот дерьмо. Чего ему от нас надо?
– Амистад сообщил…
– Амистад?
Тут я понял, что вспышка, которую мы наблюдали, по-видимому, знаменовала прибытие столь эффектным манером дрона-скорпиона.
– Мы знаем, что Брокл пошел вразнос, – сказала Рисс. – Захватив контроль над «Высоким замком», он… ох, черт. Слишком медленно!
Пакет ИИ рухнул в мое сознание, как брошенный кирпич. Сепия охнула, но я уже свыкся с подобным способом общения. Произведя обновления, я узнал о том, чем стал Цех 101 и куда он направлялся. Узнал об «Истоке» и перехваченной им информации, о возможном темпоральном разрыве и попытке Пенни Рояла получить прощение. И о том, как многое зависело сейчас от меня.
– Это безумие. Если Пенни Роял желает чего-то подобного, почему он позволил нам подвергаться таким опасностям?
– Так уж кости легли, – прошептал в голове голос, и я не понял, кому он принадлежит, Пенни Роялу или мне самому.
Отцепив ремни, которыми я приторочил к спине свою ношу, я выставил шип перед собой и, не отрывая взгляда от приближавшейся сущности, потянулся к ней.
Я просто отключу Брокла. Как мог бы отключить Рисс, как мог бы отключить самого Пенни Рояла.
Но нет, Брокл извивался, уворачиваясь и вырываясь из моей хватки, его сознание разделилось на слишком много частей, не оставив единой сущности, в которую я мог бы вцепиться. А потом я опять провалился в прошлое.
И я был Темным Дитятей, и я был мной, и мы оба продолжали дробиться под напором ускорений, торможений, тысячекратной силы тяжести наших маневров, множивших трещины в кристалле. Я был нашим разбитым разумом, и после двух несогласованных У-прыжков я увидел, что кристаллозаписи нашего экипажа рассыпались в пыль – погибли по-настоящему, окончательно.
Над Панархией мы врезались в атмосферу и понеслись к восьми тысячам солдат Государства, с надеждой глядевших в небеса. В те самые небеса, на которые смотрел я-человек в настоящем. Я видел красный силуэт скорпиона на фоне звезд, изрыгавший ракеты и орудовавший спаренными атомными лучами. Червеобразные твари горели…
Взгляни на приказы…
Вот почему мне говорили во что бы то ни стало сохранить эту часть арсенала. Я распадался, но сделал тактическую оценку наилучшего распределения, при котором каждый человек, находившийся внизу, погибнет наверняка, даже те, кто отправился в далекую разведку, даже та группа с их экспертом по биошпионажу Торвальдом Спиром…
Реален ли я?
Я выстрелил – и смотрел, как горели солдаты. Мгновения для человеческого разума, но вечность для ИИ. А потом я полетел прочь, ушел в У-прыжок с неисправными двигателями, мой кристалл раскололся, обернувшись цветком с лепестками-кинжалами, и части моего разума принялись сражаться за доминирование, а потом застыли в У-пространстве – и в безумии, черном и страшном.
И я, Торвальд Спир, понял.
Амистад
Ударив, ударив безжалостно, Амистад осознал: его оружия недостаточно. Ну, сжег он одну из частиц Брокла, а косяк взял и перегруппировался, пестря У-характеристиками. Ответный огонь каждой единицы не был так силен, как атомные лучи Амистада, но велся он из сотен источников, что делало блокирование чрезвычайно сложным. Брокл не гнушался и информационными боевыми средствами. Амистад открыл связь, но только двустороннюю, и, принимая то, что посылал ему Брокл, отправлял врагу свои разрушительные вирусы и жадных червей. Одна из единиц аналитического ИИ материализовалась рядом с дроном и взорвалась, но Амистад, которого подхватила ударная волна, успел, кувыркаясь в небе, поджарить атомным лучом несколько тварей, тоже возникших слишком близко.
Только теперь Амистад осознал, какая опасность ему грозит. Брокл использовал свои единицы в качестве снарядов – причем У-прыжковых снарядов. Спятивший ИИ не переправил какую-нибудь из этих частей себя прямо дрону в брюхо по одной лишь причине: из-за мощнейшего электромагнитного излучения, следствия их сражения, которое мешало Броклу засечь точное местонахождение противника. Значит, излучение надо усилить. Встряхнувшись, Амистад изверг из себя кучу мин из антивещества, каждая не больше жемчужины, – и они посыпались на горы, чтобы в трех метрах над Спиром и его группой освободить металлический водород, раздуться и воспарить этакой стаей мыльных пузырей. Один из этих пузырей очень кстати взорвался, прикончив пытавшуюся добраться до Спира частицу Брокла.
