Когда он появился в нашем доме, я долго скандалила с мамой, кричала «только уголовников нам не хватало!», мать гордо вскидывала голову, называла его страдальцем, сидевшим по политической статье. На деле всё оказалось куда прозаичнее и сидел он за драку в пивнушке, а вот поскандалил с товарищем, как раз, не сойдясь в политических взглядах. Не знаю какой он ключик подобрал к маме, но я на тот момент уже переселилась в город и в итоге смирилась с его присутствием в доме. С его появлением мать и пить стала как будто реже.
Запила она через полгода после ухода отца из семьи. Оба они трудились в местной школе, мама учитель музыки, отец физкультуры. Перейдя сорокалетний рубеж, папа спутался с приезжей учительницей, молодым специалистом, мать не выдержала пересудов в школе. Расставались они тихо, интеллигентно, почти без скандала. Папа робко заявил, что имеет право на половину имущества, мама вручила ему его гантели и присовокупила:
— Пилите гири, Шура, они золотые!
Дело в том, что кроме музыки, мама увлекалась советским кинематографом и в её речи частенько проскальзывали подобные цитаты. Она просто обожала крылатые фразы. Думаю, не трудно догадаться, что моего отца зовут Александр.
Работать в одном коллективе не представлялось возможным и, как только закончился учебный год, отец, с его новоиспеченной пассией, уехал пытать счастья за триста километров от родины. Мама купила путевку и уехала в санаторий, подлечить душевное равновесие. Но либо не там лечила, либо раны оказались гораздо глубже. Летом она ещё держалась, к концу первой четверти всё чаще вечерами закрывалась в своей комнате, а по утрам особо тщательно и подолгу чистила зубы. Мусор стала выносить сама. Мы с сестрой тогда учились в одиннадцатом и вполне могли сообразить, что к чему.
— Надо что-то делать! — восклицала я и предлагала: — Давай, поговорим с ней, заставим записаться к врачу.
— Вот и говори! — огрызалась Жанна. Фыркала, напоминала, что мать взрослая женщина и, как итог любого с ней разговора, вздыхала: — Господи, скорей бы свалить из этой дыры!
Из школы мать «попросили», когда мы с сестрой заканчивали первый курс. Мать было опомнилась, устроилась в местный дом культуры, но и там долго не прижилась. Во времена её бытности в ДК, к ней и прибился Мишаня, на одном из вечеров «Кому за…».
Я сунула маминому кавалеру два увесистых пакета с продуктами, сама подхватила сумку, набитую шмотьём, друг за другом мы вернулись в квартиру.
Глава 3
Первое, что надлежало сделать — перезвонить Леське. Я оставила Михаил Андреича в кухне разбирать продукты, а сама улизнула в нашу девичью спальню.
— Привет, Лесь, — начала я разговор. Она поздоровалась в ответ и заявила:
— Ерунду ты придумала.
— Чего это сразу ерунду? — обиделась я, решив, что эта самая «ерунда» придуманный мной накануне слоган. — Заказчик утвердил? Утвердил. Деньги перевел? Перевел. Чего тебя не устраивает?
— Да не про то я, — отмахнулась Леська. — Зря ты уехала. Выдумала тоже, дурью маешься. Такие предложения не каждый день делают и даже не каждый год. Вот возьмет какая-нибудь и охмурит Валерона, пока ты там прохлаждаешься.
— Значит грош ему цена, раз его так легко охмурить. И вообще, прекрати его так называть, ей богу. Ну, что за Валерон, в самом деле?!
— Интересненькое дельце… вся контора зовет, а я значит не…
— Ты не вся контора, ты моя подруга.
— Ладно, — вяло протянула она. — Как ты доехала?
— Благодаря твоему звонку феерично! — воскликнула я и рассказала про аварию. Леська принялась выспрашивать подробности, но выходило так, что внешний вид мужчины интересовал её гораздо больше, чем моё израненное авто. Она в мельчайших подробностях вызнала детали и разочарованно укорила:
— Дура, прости господи! Это столько счастья, да в одни руки подвалило, а ты…
— А что я?
— Да кто ж, мужиков на таких тачках из коготков выпускает? Даже не познакомилась, дурында!
— Только папенькиных сынков мне не хватало, я ещё с Валериком не разобралась.
— Все мы чьи-то дети: папины, мамины… — философски заметила Леська. — Мужика упустила, чует моё сердце и Валерика профукаешь.
Я поспешила проститься с подругой, потому как, норовила вспылить. Очень «чесалось» присоветовать забрать уже Валерия Сергеевича себе. В порядке бреда, не иначе. Ведь разве не бред распоряжаться людьми, даже без пяти минут женихами, предлагая их словно вещь?
Хотя, если разобраться, то и жених он какой-то… ненастоящий. Нет, предложение он мне сделал вполне конкретное, только сейчас так не принято. В наше время пары для начала присматриваются друг к другу, встречаются, вместе живут, проверить совместимость в быту, и только после соединяют себя узами брака. А мы на свидания ходили пару раз. Господи, да мы поцеловались единожды! И уже на следующий день он сделал мне предложение, завалившись в офис с цветами. Я было заподозрила его в коварстве, да только никакого меркантильного интереса с его стороны и быть не могло. Чего с меня взять? Обычный штатный сотрудник, рекламного агентства. Скорее в расчетливости при желании можно обвинить меня.
«Радуйся, тебя мужик в постель, через загс тащит, а ты кобенишься!», — поучала меня Леська. Её послушать, так замуж хоть каждый год бегай. Главное — достаток.
Я же, напротив, принимать предложение не спешила. Безусловно, внимание босса лестно, но сказать «люблю» — не готова. Слишком громкое слово. Особенное.
С этими мыслями и вернулась в кухню. Михаил Андреевич в приподнятом настроении чистил картошку. Я присоединилась к нему, сообща мы сгоношили вполне презентабельный ужин. Мать вернулась, когда мы уже вовсю накрывали на стол.
— О! — воскликнула она, появившись в дверях кухни. — Дочура никак пожаловала!
Я водрузила на стол миску с салатом, поздоровалась и припала к её щеке с поцелуем. «Ой, лиса!», — хитро прошептала она, а я опровергла:
— Не лиса, а соскучилась.
— Чего ты, Люд, в самом деле, — подал голос Мишаня. Засуетился, взял из маминых рук сумку, одним глазом заглянул внутрь и предложил: — Давайте, ужинать. Поспел как раз.
За столом оба явно томились, косились в мою сторону и вздыхали. Разговор поддерживали вяло, заунывно. Суть этих воздыханий была ясна, как божий день. «Никаких за встречу», объявила им я и продолжала уминать котлеты.
