Глава 29
Перед глазами белый потолок, розовые стены, в руку воткнута капельница.
Боже мой.
Что за кошмар.
Проморгавшись, пытаюсь встать, на мое шевеление поворачивается девушка в зелёной врачебной пижамке, она отбрасывает на стол пульт от телевизора и торопится ко мне:
— Проснулись? Отлично. Скоро приедет врач, вы пока полежите.
— Это больница? — недоверчиво уточняю, хотя и так вижу, что не ресторан. Светлая одноместная палата с телевизором, столом, кожаным диваном и полкой с книгами.
В висках стучит, тянусь, девушка в воздухе перехватывает мою руку. Качает головой:
— Осторожнее. Вы же видите. Игла выскочит.
В висках стучит настойчивее, будто в череп долбит клювом дятел. Последнее, что помню — свадьба, малый зал, рояль и…И да.
Смотрю в окно, розовые шторы просвечивают, значит, сейчас день.
— Воскресенье? — на всякий случай спрашиваю.
— Понедельник, — отвечает медсестра.
— Я почему здесь? — делаю ещё одну попытку встать.
— Ждите врача, — она за плечи укладывает меня обратно на подушки. Помолчав, понижает голос. — А вы не помните, как вас привезли?
Не отвечаю. Почему-то злюсь на девушку. Чего она такая непонятливая. Если бы я знала. Я бы у нее не спрашивала.
Она оглядывается на дверь. Убедившись, что в палате никого, кроме нас нет, ещё тише тараторит:
— Ночью, в воскресенье. Я дежурила. Два мужчины вас привезли. А потом муж ваш приехал. Что там было. Эти трое весь пост разнесли. Думала, пациентами к нам лягут. В травматологию. Такая драка была, вы бы видели.
Она замолкает. Смотрит на меня. На лице написано жгучее женское любопытство.
Сглатываю.
Значит, они сказали Артуру. Я так добивалась от него, чтобы он мне поверил, и теперь он наверняка верит, а мне вдруг становится настолько плохо, что темнеет в глазах.
— Аккуратнее, — напоминает медсестра, удерживая мое запястье. — Игла выскочит.
— А… — кладу руку на одеяло, откашливаюсь. — А муж приезжал?
— Там сидит, — она машет в сторону двери. — Врач и его сначала не пускал. Ещё бы. Такой погром устроил. У нас здесь все таки больница. А не спортклуб.
Хватаю ее за руку и хочу попросить не пускать его ко мне, но как назло дверь открывается, и на пороге вырастает Артур. Молча оглядывает нас с медсестрой, меня мельком, на ее лице задерживает взгляд.
— Ну пойду я, — она выдирает руку из моих пальцев, — вдруг врач приехал.
С сожалением смотрю ей в спину и не решаюсь криком остановить ее, чтобы она меня не бросала тут с ним, кажется, стоит ей выйти, и он меня убьёт.
Голос мне не подчиняется, за ней закрывается дверь.
Артур неторопливо подходит к окну. Смотрит на улицу, искоса изучаю его профиль и считаю секунды, стрелка часов громко тикает в тишине.
У него разбиты руки, на костяшках бордовая корка. На щеке пара царапин, а так синяков вроде нет, но это не утешает, если уж медсестра полезла ко мне со сплетнями — значит в коридоре, правда, случилась нехилая потасовка.
— Все из-за того, что ты не ешь.
Не сразу понимаю, что он заговорил, он так и не повернулся, но рада даже этому.
— Что? — переспрашиваю, и голос подводит, я сиплю.
— Голодный обморок. Врач сказал. Потому, что ты ничего не ешь.
Он молчит. Добавляет:
— Да. У меня свое мнение на этот счёт. Знаешь, что я думаю?
— Что?
— Что мою жену затрахали до потери сознания, — он оборачивается. — Я прав?
Ждала чего-то подобного, но все равно вздрагиваю, и на глаза набегают слёзы, да, правы и врач, и Артур, я в последнюю неделю перестала есть и меня затрахали, в прямом смысле.
Он отходит к дивану. Садится. Смотрит в беззвучно работающий телик:
— Мне надо кое-что прояснить. Просто отвечай, Юля. Они тебя держали.
С запозданием соображаю, что это вопрос, киваю, он не смотрит, вынужденно отвечаю:
— Да.
— Если бы они тебя не держали — ты бы ушла.
— Да.
— Но тебя не насиловали.
— Нет.
— Вы занимались сексом.
— Да.
— Тебе понравилось.
Морщусь, сминаю в кулаке край одеяла. Для чего ему грязные подробности, облекать в слова, тащить в разговоры то, что нам обоим неприятно.
— Тебе понравилось, — повторяет он.
— Чего ты от меня хочешь? — приподнимаюсь на подушке. — Нам сразу после той субботы. Нужно было разойтись.
— Чтобы они тебя за моей спиной продолжали трахать. Нет. На развод не рассчитывай.
— То есть как это?
— Так это, — передразнивает он.
— Слушай, — от холода трясёт, повыше натягиваю одеяло. Собираюсь с мыслями и перечисляю. — Мы вместе всего год, детей у нас нет. Если мы расстанемся, ты встретишь…
— Заткнись, — обрывает он. Резко встаёт, идёт к моей кровати, и чем ближе, тем он крупнее, я полулёжа, в проводах, так обострённо ощущаю свою беспомощность, мне против него никуда, точно. Он останавливается, наклоняется к моему лицу. Серые глаза пустые, как в ту субботу в кабинете, где началась его шутка. Он со скукой объясняет мне, будто уставший учитель тупому ребенку одно и то же. — Никого я не встречу. Я тебя выбрал. Ты шлюха. Наплевать. Выбор мой, и шлюха тоже моя. И если сейчас, кто-то из них, хоть на метр к тебе подойдёт — я очень расстроюсь. Синяками никто не отделается. Я вас троих предупредил, да?
Смотрю на него, запрокинув голову, и я совсем не в курсе, кому нельзя ко мне подходить, но в первую очередь волнует даже не это, а его диктаторские замашки.
— Ты мне сам никогда не изменял, да, Артур?
— Не изменял.
— А проститутки в сауне не считаются.
— А проститутки не считаются. Они просто отсасывают.
— А-а. Ну тогда если я кому-то просто отсасывала… — вижу, как меняется его взгляд, мелькнувшую в зрачках стальную молнию и вскидываю руки, уверена — он щас меня ударит.
Он хватает мое запястье. Отводит ладонь от лица. Кивает на капельницу. Спокойно заканчивает:
— Мы друг друга услышали. Игла выскочила, Юль. Я за врачом.
Глава 30
Платье и золотая цепочка с кулоном-колокольчиком — подарок кисе. Всё, что у меня было. Медсестра тоже оценила скудные пожитки, когда отдавала мне платье:
— На руках вас сюда занесли. Даже без туфель. Без сумки. Так волновались за вас, кхм, мужчины. А потом муж с документиками приехал.
