Пусть остается память у тебя
О наших лучших днях, а то, что в гневе
Сказала я, об этом позабудь.
Язон
Уж я забыл, и сам прошу тебя
Кипящий дух смирить и успокоить.
Покорность горе облегчает нам.
Медея
Он удалился. Как? Уходишь ты,
Забыв меня, мои благодеянья?
Я выпала из памяти твоей?
Нет, никогда не выпаду! Все силы
И все свое искусство призови.
Тебе остался плод твоих злодейств:
Чтоб ничего не почитать злодейством.
Здесь места нет коварству: нас боятся.
Там, где никто беды не ожидает,
Я нападу. Дерзай же, начинай
Все, что Медея может и не может.
Ты, верная кормилица, подруга
Моих скорбей и разных злоключений,
Мне в замыслах печальных помогай.
Есть у меня одежда, дар небесный,
Престола украшение родного,
Происхожденья вышнего залог,
Дарованный Эету богом Солнца,
И, жемчугом осыпанный обильно,
Златой венец для царственных кудрей.
Их я с детьми отправлю в дар невесте,
Волшебным ядом раньше напоив.
Гекату призовем! К священнодействам
Приступим мрачным. Ставьте алтари,
И пусть на них гудит и воет пламя.
Хор
Никакая сила огня и ветра,
И стрелы летящей не так ужасна,
Как когда отвергнутая супруга
Гневом пылает;
Легче Австр ненастный, несущий вьюги,
Легче Гистр, когда, широко разлившись,
Рвет мосты, бушует и затопляет
Вешние долы;
Легче Рона, мчащая волны в море,
Иль когда, от снега освобожденный,
Под палящим солнцем, весною поздней
Гем разольется,
Слеп огонь любви, разожженной гневом,
Он не знает меры, узды не терпит,
Не боится смерти, мечам навстречу
Жадно стремится.
Пощадите, боги, прощенья молим,
Чтоб спокойно жил покоривший море.
Но ярится царь голубой пучины
На святотатца.
Гнать дерзнувший вечную колесницу,
Новый бог, забывши отца уроки,
Сам сожжен огнями, что, обезумев,
По небу сеял.
Новый путь отыскивать – всем опасно.
Ты иди дорогою верной предков,
Не дерзай священные связи мира
Рвать самочинно.
Кто касался царственных весел Арго,
Кто дубравы древние Пелиона
Обнажил от их густолистной тени,
Все, кто плыл меж странствующих утесов
И, изведав столько трудов на море,
У прибрежья варваров бросил якорь,
Чтоб вернуться в дом с золотой добычей,
Искупили гибелью нарушенье
Права морского.
Море в гневе требует наказанья:
Первый Тифис, поработитель моря,
Руль невежде-кормчему предоставил.
Умер он вдали от родного царства.
И, покрытый бедным холмом могильным,
Средь теней безвестных лежит доныне.
Оттого-то, помня царя потерю,
Корабли задерживает Авлида
В гаванях долго.
Кто рожден Каменою сладкогласной,
Тот, чьим струнам внемля, ручей бегущий
Замедлял теченье, смолкали ветры,
Птицы песни позабывали, вместе
С деревами слушать его стекаясь,
Он давно растерзан в полях фракийских;
Гебр главу в кровавых волнах лелеял;
Отошел к знакомому Стиксу, в Тартар
Он без возврата.
Аквилона дети от рук Алкиды
Пали вместе с сыном Нептуна, в разных
Бесконечных образах тот являлся.
Сам же он, моря усмирив и землю,
И раскрыв жестокого царство Дита,
Опочив живой на горящей Этне,
Члены отдал в жертву огням свирепым,
Был снедаем гноем старинной крови,
Даром супруги.
Злой кабан ударом сразил Анкея;
Мелеагр безбожный зарезал дядю
И за то от матери гневной принял
Смертный жребий. Но за вину какую
Был наказан смертью тот нежный отрок,
Что, в пути потерянный Геркулесом,
Был – увы – похищен волной потока?
Что ж! Пускайтесь в море, когда опасен
Даже источник.
Идмонея, знавшего Рок грядущий,
Змей убил в бесплодных песках Ливийских.
Правду всем вещавший, себе солгавший,
Мопс погиб далеко от Фив родимых.
Если верно пел он о том, что будет,
Муж Фетиды будет блуждать в изгнанье.
Пораженный молнией в бурном море,
Оилеев сын искупил кончиной
Отчую дерзость.
Ложный свет зажжет, чтоб сгубить аргосцев,
И падет в пучину коварный Навплий.
Искупая злую судьбу Адмета,
Жизнь свою за мужа отдаст супруга.
Сам же Пелий, кто золотой добычей
Нагрузил корабль первозданный Арго,
Был сожжен в котле раскаленном; члены
В тесной влаге плавали и горели.
Месть за море, боги, уже свершилась.
Милость Язону!
Действие четвертое
Кормилица
Кормилица
Душа трепещет в ужасе; большая
Грозит беда. С невероятной силой
Растет и разжигает сам себя
Медеи гнев. Видала часто я
Ее, богам бросающую вызов,
Колеблющую небо, но теперь
Она готовит большее злодейство.
Когда она трепещущей стопой
