Осуществить неопытные руки
И девичье безумие? Теперь
Медея – я: мой ум созрел средь бедствий.
Отрадно брата голову отсечь
И члены разрубить его; отрадно
Украсть отца священное руно
И руки дочерей вооружить
На гибель старца. Гнев, ищи добычи!
Для всех злодейств годна моя рука.
Какие стрелы, гнев мой, ты готовишь
Коварному врагу? Не знаю, что
Душа внутри решила, в чем не смеет
Сама себе признаться. Слишком я
Поторопилась, глупая. О, если б
Он от твоей соперницы детей
Уже имел! Но все равно: Креуза
Твоих детей Язону родила.
Я избираю это наказанье
И вижу в нем венец моих злодейств.
Душа, готовься! Дети, что моими
Когда-то были, вы падете жертвой
За преступленья вашего отца.
Но ужас сердце сжал, и холод – в членах,
И дрожь – в груди. Ушел куда-то гнев,
Вернулась мать, супругу прогоняя,
Ужель пролью я кровь моих детей?
О, нет! Придумай что-нибудь получше!
Пускай уйдет подальше от меня
Безбожное, неслыханное дело!
За грех какой прольют бедняжки кровь?
За то ль, что рождены они Язоном
И матерью Медеей? Пусть падут!
Ведь не мои они, пускай погибнут…
Они мои, и нет на них вины,
Они так непорочны… Это – правда…
Но разве был виновен брат? Зачем
Колеблешься, душа моя, и слезы
Кропят лицо? Зачем любовь и гнев
На части рвут взволнованную душу?
Как яростные ветры бой ведут,
Со всех сторон гоня морские волны,
И море неуверенно кипит,
Так и в моем забушевавшем сердце
Любовь и гнев друг друга гонят прочь.
Гнев, уступи любви! Сюда, о дети,
Единая утеха для семьи
Разрушенной, скорей сюда придите,
Чтоб потонуть в объятиях моих.
Пусть вас живых отец имеет, только б
И матери иметь вас. Но гнетет
Изгнание и бегство. Скоро, скоро
От груди материнской оторву
Их, плачущих, рыдающих. Пускай же
Не тешатся лобзаньями отца,
Когда они для матери погибли.
Вновь гнев растет и ненависть кипит.
Старинная Эринния невольно
Толкает руку, следую за ней.
О, если б вышла из моей утробы
На свет толпа надменной Танталиды
И дважды семь я родила детей!
Была бесплодна я для наказаний,
Но двух детей я родила – довольно,
Чтобы отмстить за брата и отца.
Куда стремятся эти толпы фурий?
Кому готовят пламенный удар?
Кому грозят кровавыми огнями
Отряды преисподней? Извиваясь,
Огромный змей гремит своим бичом.
Кому грозит ужасная Мегера?
А это чья растерзанная тень?
А! Это – брат: он требует отмщенья,
И я отмщу. Погасни, свет любви!
Терзай и жги, открыта грудь для фурий!
О брат, уйди, богиням отомщенья
Сокрыться в преисподней прикажи
И мне самой оставь меня. Вот этой
Моей рукою, обнажившей меч,
Воспользуйся, о брат, и этой жертвой
Смирю я тень твою. (Убивает сына.)
Но что за шум?
Оружие готовят и изгнаньем
Грозят мне. Чтоб убийство довершить,
На кровлю дома нашего взойду я!
(Кормилице.)
И ты, кормилка, шествуй вслед за мной.
(К убитому сыну.)
Твой этот труп с собою захвачу.
Ну, ну, душа! Что втайне тратить доблесть!
Яви ее перед народом всем. (Взбирается на крышу.)
Те же. Язон. Воины
Язон
Сбегайтесь все, кто верны, кто состраждет
Несчастию царей, чтобы поймать
Виновницу ужасного злодейства!
Сюда, сюда, воинственная рать,
Разрушьте дом до самых оснований!
Медея
И скипетр мой, и брата, и отца
Вернула я, владеешь вновь, Колхида,
Добычею барана золотого.
Возвращено похищенное девство,
О, наконец смягчились божества!
О, этот день мой – праздничный и брачный!
Но нет, не все отмщенье свершено,
Так продолжай, пока послушны руки.
Что медлишь и колеблешься, мой дух?
Мой гнев упал, раскаяние, стыд
Владеют мной. О, что я совершила,
Несчастная! Но пусть терзает стыд,
Что сделано, то сделано. Невольно
Огромное блаженство поднялось
В моей душе, оно растет все выше.
Недоставало только одного:
Вот этого свидетеля. Доселе
Я ничего не сделала. Без цели
Злодейства все, что были без него.
Язон
Вот, вот она грозит с обрыва крыши.
Огней сюда скорее, чтоб она
В своем погибла пламени!
Медея
Могилу,
Могилу для детей готовь, Язон,
И холм надгробный. Я похоронила
Твоих жену и тестя. Этот сын
Уже погиб, второй погибнет также,
Но на твоих глазах.
Язон
Молю тебя
Богами всеми, нашим общим бегством
И верностью супружеской моей,
О, пощади дитя! Коль кто виновен,
Так я один: убей меня скорее,
Рази мою преступную главу.
Медея
О нет! Там, где всего тебе больнее,
