Подставлял хребет свой девичьим играм,
Вздумал посягнуть он на царство брата,
Греб копытом он, в подражанье веслам.
Укротил он мощь глубины пучинной,
Трепеща за жизнь дорогой добычи.
Страстью разожглась и богиня ночи,
Светлая во тьме; она, ночь покинув,
Лучезарную колесницу брату
Отдает, и он, колесницей ночи
Правя, сократил весь свой круг привычный.
Но дрожат оси колесницы грузной,
Слишком ночь свое позабыла время,
И замедлил день своим восхожденьем.
Бросил Геркулес свой колчан и стрелы,
И большого льва, свой доспех грозящий;
Перстнем скрасил он изумрудным руку,
Дал закон кудрям, непокорным гребню,
Чистым златом он обвязал голени,
На ноги надел он красны сандальи,
Нити он рукой, знавшей лишь дубину,
Прял веретена при вращенье быстром.
Узрела Персида, богатый край
Лидийский узрел,
Как сброшена шкура свирепого льва,
Как на тех плечах, что держали свод
Высоких небес,
Краснеет тирийская тонкая ткань.
Всем жертвам поверьте: священ тот огонь
И чрезмерно могуч. Над пучиной морской,
Опоясавшей землю, под небом самим,
Где текут лучезарные сонмы светил,
Безжалостный отрок всевластно царит,
Не спасутся от этих язвительных стрел
В пучине стада голубых Нереид,
Огня не угасит морская волна.
Природе пернатых знаком тот огонь;
Ужален Венерой, готов воевать
За целое стадо смелый бык.
Испуган за жизнь подруги своей,
И робкий олень вступает в бой.
Потрясают гривой пунийские львы
Под властью любви: лишь вспыхнет любовь,
О страсти зачатой вещает их
Неистовый рев.
Индеец пред тигром пестрым своим
Трепещет тогда.
Клыки заостряет свирепый кабан,
Готова на раны вспененная пасть.
Чудовищ морских покоряет любовь
И луканских быков. Природу всю
Побеждает она, изъятий нет.
По веленью Любви угасает вражда,
Уступает огню застарелый гнев;
Что больше мне петь: и мачех злых
Смиряет любовь.
Действие второе
Кормилица. Хор
Хор
Что нового, кормилица, приносишь?
Царица где? Умерился ль огонь?
Кормилица
Надежды нет на облегченье горя,
И нет конца безумному огню.
Ее снедает скрытый жар, и страсть
Ее лицо невольно обжигает.
В глазах сверкает пламя, пред лучами
Смыкаются ослабнувшие вежды.
Изменчивы желания ее,
И боль любви ей не дает покоя.
Походка умирающей, головка
Склоняется к плечу. Упав на ложе,
Не спит она, но в жалобах печальных
Проводит ночь. То приподнять себя
Велит, то уложить, то расплести,
То вновь связать узлами кудри. Прихоть
Одна другой сменяется. Забыла
Она дары Цереры золотой.
Шагами неуверенными бродит:
Нет больше сил и пурпура в лице;
Любовь снедает члены все, и тела
Увяла белоснежная краса.
И очи, где сияло пламя Феба,
Не говорят о солнечной природе.
Струятся слезы, вечная роса
Кропит ланиты, как на высях Тавра
Дождем весны размытые снега.
Но вот дворцовые раскрылись двери:
Откинувшись на ложе золоченом,
Безумная с себя покровы рвет.
Федра. Хор. Кормилица. Служанки
Федра
О, сбросьте с плеч пурпурно-золотые
Одежды! Прочь багрянец Тира, прочь
И шелк, что серы с веток собирают.
Пусть узкий пояс стягивает грудь,
Прочь ожерелье! Жемчуг белоснежный —
Морей индийских дар – моих ушей
Пусть не тягчит! Рассыпанные кудри
Не знают ассирийских ароматов
И, в беспорядке падая на плечи,
Послушны будут прихоти ветров.
С колчаном в шуйце, фессалийский дротик
Десницей потрясая, я помчусь.
Была такою матерь Ипполита,
Когда, оставивши холодный Понт,
Она гнала отряды диких дев,
Аттическую землю попирая.
Простым узлом закручены власы
Свободные, щитом лунообразным
Покрыта грудь! Такой помчусь в леса.
Хор
Не жалуйся, не облегчает скорбь,
Умилостиви сельскую богиню.
Кормилица. Ипполит
Кормилица
Царица рощ, ты, любящая горы,
Единственная чтимая в горах,
Предотврати зловещие угрозы!
О ты, в лесах великая богиня,
Звезда небес и ночи красота,
Что вместе с солнцем озаряешь мир,
Трехликая Геката, благосклонно
Склонись к мольбам. Смири суровый дух
Угрюмого упрямца Ипполита.
Смягчи его безжалостное сердце:
Пусть склонит слух, научится любить
И пламенем взаимным возгорится.
Сломи его: пускай, упрямый, дерзкий,
Признает он Венерины права.
Сюда твои все силы напряги,
И пусть твой лик сияет лучезарно,
И светят чистые твои рога
В разрыве туч. Когда ты проплываешь
В ночном Зефире, пусть тебя на землю
Не сводят фессалийские напевы,
И ни один не хвалится пастух
Твоей любовью. Снизойди к мольбам…
