Ему вручил я. Ведь ребенок тот
Не мог небесным светом наслаждаться.
Старик
Нет, боже упаси! Он жив сейчас
И я молюсь, чтоб жил.
Эдип
А почему
Ты говоришь, не мог ребенок выжить?
Форбас
Железом были ножки пронзены
И связаны. Вкруг раны вспухло тело
И было жаром все воспалено.
Эдип
Что ж спрашивать? Приблизилась судьба.
Чей был ребенок?
Форбас
Клятва не велит.
Эдип
Огня сюда! Откроет клятву пламя.
Форбас
Путем таким жестоким будешь ты
Доискиваться правды? Пощади! Молю тебя.
Эдип
Коль я тебе кажусь
Жестоким, необузданным во гневе,
То месть в руках твоих. Скажи мне правду:
Кто был ребенок? Кто его отец?
Кто мать его была?
Форбас
Твоя жена.
Эдип
Земля, разверзнись! Ты, владыка тьмы,
Теней правитель, в Тартар преисподний
Умчи того, кто опрокинул все
Законы естества! Граждане Фив,
На нечестивую мою главу
Бросайте камни, стрелы. Поражайте
Меня железом и отцы, и дети,
Вооружайтесь на меня, супруги,
И братья, и недужный мой народ
Пусть мечет на меня огонь костерный!
Я – века моего позор, я – гнев
Богов и права гибель. Я со дня,
Когда глотнул впервые воздух, был
Уже достоин смерти. Испусти
Твой ярый дух! На что-нибудь дерзни
Достойное свершенных злодеяний.
Иди шагами быстрыми в дворец
И мать поздравь с приумноженьем рода.
Хор
Если б мог я судьбу мою
Сам создать, как угодно мне,
Я бы легким Зефиром гнал
Паруса, чтоб бурный вихрь
Не сломал ни мачт, ни рей.
Ветерок, нежно веющий,
Пусть, боков не накреня,
Мчит устойчивый мой корабль.
Пусть срединной дорогою
Я свершу житейский путь.
Гносского царя страшась,
Устремляется к звездам
Дерзкий отрок. Хочет он
Победить небесных птиц.
Слишком сильно он напряг
Крылья ложные свои,
И в Икаровое море пал.
Хитрый, старый Дедал летит
Посреди, не смея путь
Выше горных направить туч.
Ждет питомца своего,
Как наседка под крыло,
Ястребом устрашена,
Кличет маленьких птенцов.
Но увидел он в волнах,
Как бессильно стремится гресть
Отрок спутанной рукой.
Все, что меру превзошло,
Неустойчиво это все.
Что я слышу? Шум в дверях.
Вот печальный слуга царя
Бьет себя по голове.
Что нам нового несешь?
Действие пятое
Вестник. Хор
Вестник
Когда узнал свершение судеб
И страшное свое происхожденье,
Эдип направил быстрые шаги
В свой ненавистный дом, подобно льву
Пустынь Ливийских, что грозит челом
И гривой золотою потрясает.
Лицо черно от ярости, глаза
Остановились, ропот и стенанье
Из груди вырываются, холодный
Струится пот. Со дна его души
Клокочет горе вспененным потоком.
Жестокий к самому себе, готовит
Не знаю что, ужасное, как вся
Его судьба. «Что медлю с наказаньем? —
Взывает он. – Пусть кто-нибудь разит
Злодея грудь огнем, железом, камнем!
Какая птица хищная иль тигр
Мои изгложет внутренности. Ты,
Гора грехов, проклятый Киферон,
Твоих зверей и разъяренных псов
Из леса вышли на меня! Зови
Агаву самое! Страшна ли смерть?
Она невинных от судьбы спасает».
Сказавши так, хватает рукоять
И извлекает меч. «Как! Неужель
За злодеянья страшные твои
Заплатишь ты короткой карой? Разом
Искупишь все? Умрешь за смерть отца,
А матери где удовлетворенье,
Тобой рожденным детям и отчизне,
Разрушенной злодействами твоими?
Всего не возместишь простою смертью:
Свои законы вечные Природа
В Эдипе опрокинула одном,
Так пусть же восстановится она
Моими истязаньями. Я буду
То снова жить, то снова умирать,
Всегда рождаться вновь для новых казней.
Своим умом воспользуйся, несчастный:
Что сразу невозможно, то дается
Страданьем долгим. Медленную смерть
Я изберу. Блуждать ты долго будешь,
Не погребен, но из среды живущих
Изъят навек. Умрешь не чрез убийство.
Ты медлишь, о душа? Внезапный дождь
Тягчит лицо и щеки моют слезы.
Довольно ль плакать? Легкую ли влагу
Точить глазам моим? Нет, пусть они,
Исторгнуты из впадин, потекут
Вослед слезам! Пусть тотчас же глаза
Исторгнутся! Ну, прочь, развратные!» —
Сказал и свирепеет. Пышет жаром
Лицо грозящее; глаза едва
Еще удерживаются в орбитах.
Свирепо, яростно его лицо.
Он застонал и кинулся руками
К своим глазам. Они ему навстречу
Как будто сами выпрыгнуть желают.
