Возник Мир Поэтов-Теологов из четырех священных элементов: из Воздуха, где блистают молнии Юпитера; из Воды неиссякаемых источников, – божеством из была Диана; из Огня, которым Вулкан поджег лес; из возделанной Земли – Кибелы, или Берецинтии. Все эти четыре элемента – элементы божественных церемоний, т. е.: ауспиции, вода, огонь и пшеница, оберегаемая Вестой; последняя, как было сказано выше, – то же самое, что и Кибела, или Берецинтия; она увенчана возделанными землями, укрепленными при помощи изгородей, с городами, расположенными на высотах в виде башен, откуда латинское extorris, почти exterris
{489}; этой короной замыкается то, что осталось нам в выражении Orbis terrarum, т. е., собственно, мир людей. Отсюда впоследствии Физики получили повод размышлять о четырех элементах, из которых складывается Мир Природы.
Те же Поэты-Теологи и элементам и возникшим из элементов бесчисленным отдельным сущностям придавали формы живые и ощутимые, по большей части человеческие; они создали огромное число разнообразнейших божеств, как мы рассматривали это выше в главе «О метафизике». Поэтому Платону
{490} было удобно вложить в элементы свой взгляд на духов, или на Интеллигенции: Юпитер оказывался духом эфира, Вулкан – духом огня и т. и. Однако Поэты-Теологи так мало понимали такие разумные субстанции, что до Гомера они не понимали даже Человеческого Сознания, поскольку оно в силу рефлексии противостоит чувству: об этом у нас есть два золотых места в «Одиссее»
{491}, где сознание называется или «священной силой», или «скрытой мощью», что то же самое
[192].
О поэтической физике
в отношении человека, т. е. о Героической Природе
Однако самой большой и самой важной частью Физики является рассмотрение Природы Человека
[193]. Основатели Языческого Человеческого Рода до известной степени сами породили и произвели свою собственную человеческую форму в обеих ее частях, а именно: посредством устрашающих Религий, ужасной Отцовской Власти и священных омовений они вывели из своих гигантских тел форму нашего соразмерного телосложения; а посредством Экономического Учения они из своих животных душ вывели форму наших человеческих душ. Все это было рассмотрено выше, в «Поэтической Экономике», и здесь – как раз то место, где это нужно повторить.
Итак, Поэты-Теологи с точки зрения грубейшей Физики видели в Человеке две следующие метафизические идеи: бытия (esse) и существования (existere). Несомненно, Латинские Герои ощущали это бытие в достаточной мере грубо – по еде: таково должно было быть первое значение sum, впоследствии обозначавшего и то и другое (соответственно этому даже и теперь наши крестьяне вместо «больной еще жив» говорят: «он еще ест»), ведь sum в значении «бытие» чрезвычайно абстрактно, оно охватывает всяческое бытие; чрезвычайно текуче, оно проникает через всяческое бытие; чрезвычайно чисто, оно не ограничено никаким бытием. Они ощущали также существование, субстанцию, т. е. нечто, что стоит и поддерживает, «стояние на пятках»; поэтому Ахилл носил свою судьбу в пятках
[194], так как там находилась его участь, т. е. судьба – жить или умереть.
Строение тела они сводили к твердым телам и жидкостям. К твердым телам они относили внутренности (viscera), т. е. мясо (так, у Римлян называлось visceratio разделение народу мяса священных жертв, производившееся Жрецами; vesci значит «питаться», поскольку из пищи образуется мясо), кости и сочленения, которые назывались artus
[195] (здесь следует заметить, что artus происходит от ars, что у древних Латинян обозначало телесную силу; отсюда artitus – лицо крепкого телосложения; впоследствии ars называлась всякая совокупность наставлений, воспитывающих какую-либо способность сознания); нервы, так как когда люди были еще немы и говорили посредством тел, тогда они нервами обозначали силы (по одному из таких нервов, названному fides в смысле «веревка», была названа fides – сила Богов; из такого нерва, или веревки, или силы позднее сделали лютню Орфея; и совершенно правильно они относили к нервам силы, так как последние стягивают мускулы, которые необходимо должны быть стянуты, чтобы получилась сила), и, наконец, костный мозг – medulla (в нем они помещали, также совершенно правильно, самый цвет жизни; поэтому medulla влюбленный называл любимую женщину, a medullitus – это то, что мы говорим ото всего сердца; и про Любовь, если она велика, говорят: «жжет до мозга костей»). К жидкостям они относили одну кровь, так как субстанцию спермы они также называли кровью, как это показывает нам героическое выражение sanguine cretus
{492} вместо «рожденный»; также и это совершенно правильно, ибо субстанция спермы – самый цвет крови
[196]; и также совершенно правильно они считали кровь соком тех волокон, из которых составляется мясо: поэтому у Латинян сохранилось succiplenus
{493} вместо «мясистый», «пропитанный хорошей кровью»
[197].
Что же касается второй части, души, то Поэты-Теологи помещали ее в воздух (у латинян «душа» – anima); они считали ее проводником жизни; поэтому у Латинян сохранилось характерное выражение: anima vivimus; а у Поэтов – следующие выражения: ferri ad vitales auras – «родиться», ducere vitales aures – «жить», vitam referri in auras – «умереть»; в вульгарной же латыни осталось animam ducere вместо «жить», animam trahere вместо «агонизировать», animam efflare вместо «умереть»; может быть, отсюда Физики получили повод помещать Мировую душу в воздух. Поэты-Теологи, также совершенно правильно, помещали движение жизни в движение крови
[198], в точном передвижении которой и состоит наша жизнь. Они должны были также совершенно правильно ощущать душу как посредника чувства, ибо у Латинян сохранилось характерное выражение animo sentimus. Кроме того, они совершенно правильно различали animus («дух») как мужчину и anima («душа») как женщину, так как дух воздействует на душу, он – igneus vigor, как говорит Вергилий
{494}, так что дух должен иметь свое местопребывание в нервах и в нервной субстанции, а душа – в венах и в крови. Таким образом проводником духа оказывается эфир, а души – воздух, соответственно следующему отношению: животные духи настолько же подвижны, насколько медлительны жизненные духи; и как душа управляет движением, так и дух управляет усилием; следовательно, в духе – основание усилия, он – igneus vigor, как только что сказал нам Вергилий. Поэты-Теологи чувствовали это, но не понимали; по свидетельству Гомера, они называли дух «священной силой», «тайной мощью», «неизвестным Богом». Так, например, когда Греки и Латиняне что-нибудь произносили или делали, чувствуя в себе к этому высшее основание, тогда они говорили, что какой-нибудь Бог желал этого. Такое начало те же Латиняне называли mens animi
[199]: так грубо понимали они эту высочайшую истину
[200], которую много позже доказывает Естественная Теология Метафизиков непобедимыми рассуждениями, вопреки Эпикурейцам (они хотят, чтобы идеи являлись отражением тел), что идеи идут к человеку от Бога.
