– Первое. Вот что ты прислал мне. – Ермолов достал из сумки аккуратно сложенные бумаги и разложил их на столе. – Штатное расписание. Очень хорошо. Много чего есть, прямо душа радуется. А теперь прочти строевую записку, – протянул он сидящему напротив него Сергачёву лист. – Что, далеко от идеала? Нет, Алексей Сергеевич, я понимаю, что мы новый род войск с нуля создаём. Не в этом дело. Понимаешь, мы только-только приучили пехоту к автомобилям. А то они как дети малые сначала были. Эх, ладно, не будем о грустном. Пехота боеспособна, индивидуальная подготовка на твёрдую «четвёрку». Взаимодействие с броневиками ещё не отрабатывалось. – И не дав высказаться Сергачёву, заключил: – Те два раза не считаются. Вот такое у нас положение на данный момент.
– Да, плохо, но зато всё ясно. Я так понимаю, ты мне записку с требованиями составляешь? Не трудись. Сейчас это уже не важно. – И, расстелив карту, Сергачёв продолжил: – Полк действует вместе с 36-й дивизией. Сам видишь, что вот здесь и здесь китайцы создали хорошо укреплённые позиции. По данным авиаразведки, они отрыли противотанковый ров. Он прикрывает их позиции на доступном для танков участке.
– Для их взлома потребуется ТАОН, – тяжело посмотрел на начальство Ермолов. – Без него будет очень трудно. Пулемётов у них хватает, и вполне могут найтись самородки, и, как результат, пехота умоется кровью.
– Вот и все остальные этого ждут, там кого только нет! Немцы, американцы, англичане и, конечно, японцы. Но ТАОНа не будет, будут гаубицы 122 мэмэ. Стоп, – поднял Сергачёв руку, – не спорь. Будет поддержка авиации. Да, по опыту Суассона, там тогда «союзнички» весьма интенсивно применяли штурмовики. Она выбьет тяжёлые орудия у китайцев, и только после этого наша артиллерия начнёт работать. Практически в упор. – Сергачёв выжидающе посмотрел на ротного.
– Вот только у нас силёнок, – с грустью произнёс Ермолов, – гораздо меньше, чем должно быть.
– Твоя задача – ведя наступление в общем направлении на Чжалайнор, – карандаш в руке Сергачёва упёрся в названный пункт, – перерезать железнодорожное сообщение со станцией Маньчжурия. Совместно с пехотой 107-го полка прорвать вот эти траншеи, занять высоты и продержаться, пока к тебе не подойдут на смену. После сдаёшь позиции и идёшь к Маньчжурии. Там занимаешь вот эти высоты и совместно с пехотой 21-й дивизии не даёшь противнику отойти.
– Канны хотите устроить? – усмехнулся Ермолов. – А танки? Ведь именно у англичан с французами и произошло, что пехота отстала, и, как результат, большие потери в технике при неудовлетворительных результатах.
– Да, я тоже читал докладную записку генерала Игнатьева, – уже несколько раздражённо произнёс комбат. – Но как прикажешь двигаться? Рота Потапчука отстанет от быстроходной части полка.
– Это меня и беспокоит, – стараясь не повышать голоса, произнёс Ермолов.
– Танкисты Потапчука помогают пехоте брать укрепления. Со своим парадным ходом они за тобой не угонятся. А у нас быстроходных сил не меньше. Взвод БА-27, ивановские броневики и взвод полковых пушек. На мой взгляд, достаточно. Иные и того не имеют, – отрезал Сергачёв.
– Ты, Алексей Сергеевич, не забыл, что планы годны только до первого выстрела? – поддел его ротный.
– Значит, планы были идиотские и составляли их дураки. – Понятно, что Серж хочет подкреплений. Вот только где их взять? А проиграть они права не имеют.
– Алексей Сергеевич, у меня всё-таки машины, причём обшиты железом. И увязнут они в первой же глубокой луже, – привёл ротный последний аргумент. А те же «рено» вполне резво бегали. Наши эмэски в проходимости им не уступят.
– Серж, – устало посмотрел на своего подчинённого Сергачёв. – Ты понимаешь, что эти «керосинки» по дороге могут выйти из строя? И вместо девяти в лучшем случае доковыляет парочка? И хорошо, если выдержим темп. А если нет? Что тогда? Под трибунал идти? Там шутить не будут, мигом к Духонину определят.
– Да я разве не понимаю? Но зачем бить растопыренными пальцами, когда можно ударить латной рукавицей? Алексей, ты же сам прекрасно помнишь, что в записке не раз повторялись описания мелких групп танков. И чем всё заканчивалось.
– Всё. Давай так: идём вместе, но ты готовься действовать в отрыве от основных сил. И ещё нам приказано усилить кубанцев. Как и чем, на твоё усмотрение. Готовься, а мне ещё танкистов подгонять надо, а то они скоро в Чите корни пустят. И истерику Потапчук мне закатывать будет, а не тебе. У него вообще из всего штата девять танков. Вот так…
– Товарищ комот, вас комроты вызывает, – потряс меня за плечо посыльный. – Вставайте, товарищ комот.
– Слушай, Афоня, ну почему, как только я прилягу покемарить, сразу появляешься ты? – осоловевшими глазами пытаюсь сфокусировать взгляд на щуплом посыльном.
– Умыться вам надо, тогда всё пройдёт, – спокойно сказал вестовой, выслушивающий подобное по пять раз на дню, в ожидании, пока я очухаюсь.
– Угу, и это пройдёт, – довольно двусмысленно пошутил я. М-да, на изречение Соломона Афоня не обратил внимания. – Всё, не стой, иду уже. – Подхватив ведро с водой, я вылез из землянки. Сунул ковшик бойцу и, сложив ладони лодочкой, скомандовал: – Лей. Хорош. Ещё. Всё, будя.
После умывания сонливость исчезла. Занеся ведро обратно, я пошёл к штабной избе. В комнате уже присутствовали Медведев и Ермолов.
– Товарищи командиры, все в сборе, – начал Ермолов. – Сперва распишитесь вот здесь и здесь. Очень хорошо. А теперь получите карты. И начинаем переносить на них обстановку на 14 ноября…
Спустя час мы закончили и сдали наши творения. И последовала тщательная проверка. Недочёты у меня всё-таки были, и Ермолов исправил сделанные мной ошибки.
– Товарищ отдельный командир, вы идёте в головном дозоре и сообщаете по радио обо всех препятствиях на вашем пути. Я подчёркиваю: ВСЕХ. Для ближней разведки вам придаются двое мотоциклистов. Идёте в полутора-трёх километрах от основной колонны. В этом районе вы встречаетесь с частями 107-го полка, – остро заточенный грифель карандаша упёрся в небольшую сопку. – На этом участке, по данным разведки, препятствия для автобронетехники не завершены до конца. Произвести разведку и сообщить мне её результаты. Самому в бой не вступать, ждать моего приказа. Вопросы?
– Нет вопросов. – Я старался сдержать рвущуюся наружу радость.
После боя на разъезде я всё-таки решился подать рапорт на имя командира о придании одного-двух мотоциклистов для разведки и грузового автомобиля для перевозки топлива и боеприпасов. Ермолов мой рапорт глянул мельком и сунул в папку, велев возвращаться к служебным обязанностям. Мне начало казаться, что зря я всё это затеял. Зато теперь…
– Тогда следуйте к себе, к вам подъедут ваши новые подчинённые…
Едва за Мельниковым закрылась дверь, Медведев обратился к ротному:
– Сергей Сергеевич, зачем вы выпустили этого мальчика вперёд? У него нет опыта.
– Степан Иванович, вам напомнить, что приказы не обсуждаются? – Жёсткий тон заставил Медведева подтянуться. Ермолов сидел сосредоточенный, словно перед броском из окопа. – Но хорошо, я объясню первый и последний раз своё решение. Опыт у него есть. – Увидев недоумение в глазах помкомвзвода, пояснил: – Да-да. Причём именно войны на бронетехнике, со всей её изнанкой. И, между прочим, рапорту Мельникова, в котором он пишет о придании автобронетанковым частям в качестве разведчиков мотоциклистов, ход был дан на высоком уровне. Теперь второе. Увидев, что броня не панацея, он стал осторожен и не полезет вперёд очертя голову. И главное, у него установлена рация. – Заметив, что Медведев хочет что-то сказать, комроты не дал ему начать: – Степан Иванович, ты нужен мне здесь, а взвод бронеавтомобилей Сарнова, как говорится, последний довод королей. Он – наша главная ударная сила, поэтому вновь попасть в засаду и терять экипажи я не намерен…
