Ползущие к окопам бойцы об этом не знали, им была поставлена задача – захватить этот укреплённый пункт. Предательский ледок иногда чуть слышно трещал, когда кто-то неудачно опирался на руки или на ноги. Тогда все замирали и долго и чутко вслушивались. Не стукнет ли впереди антабка, не скрежетнёт ли взводимый затвор пулемёта, не чавкнет ли сыто затвор пушки. Но всё было тихо, лишь дымок вился над блиндажами, указывая, куда нужно закинуть гранату. Стоявший часовой не столько смотрел по сторонам, сколько ждал смены. Он уже достаточно намёрзся, и единственным его желанием было попасть обратно в тёплый блиндаж. Вполголоса ругая сменщика, он прыгал на месте, пытаясь согреться. На устав караульной службы молодой полицейский наплевал, да и не знал он его, командиры не собирались его учить, не стоит он затраченных усилий. Пагубность такого отношения к службе должна была сказаться в скором времени. Внезапно чья-то рука закрыла ему рот, и острая боль пронзила грудь. А потом стало темно…
– Готов, давай, – прошептал бурят, откликавшийся на имя Сашка, страховавшему его напарнику.
Тот поднял винтовку, обмотанную белым бельём, и трижды махнул ею, подавая знак остальным.
Глава 4
1
Первыми в окоп свалились пулемётчики, тут же взявшие «на прицел» обе стороны. Следом, стараясь не шуметь, спрыгнули остальные.
– Ефим, ты налево, – приказал Шилов своему заму, а сам, держа наготове винчестер, пошёл за гранатомётчиком, сжавшим в руке уже взведённую гранату, и лишь учащённое дыхание выдавало его волнение.
Обжитые блиндажи курились дымками, маня запахами готовящейся еды. Снятый часовой был единственным, и удивлённый такой беспечностью Шилов только головой покрутил. Но баба с возу – кобыле легче, ибо одно дело – слегка приукрасить (похоже, этот сопляк его всё-таки раскусил, вон как стал смотреть), другое – в бой по-настоящему идти. И неизвестно, сколько народу от непогоды укрылось, а потому гранату – в трубу, и добавить из «метёлки», если потребуется. Он скрипнул зубами, всё пока идёт, как и спланировал этот офицерский выкормыш. И от этого ему стало ещё горше.
Иван Шилов сразу невзлюбил своего нового командира. Ну не терпел он всех этих «бывших», не терпел за дело, между прочим. А тут, словно как в старые времена, стоят два офицера, один в возрасте, второго словно из училища только выпустили. Разве что погон на них нет, а так – ну вылитые… Хотя они и есть. Да. Сперва думал, несколько раз он ткнёт новоявленного командира носом, словно кутёнка, чтобы знал своё место. Ага, вот только, похоже, его осмотрели, покривились и оставили на должности, поскольку других нет. Ну, ничего, он, потомственный пролетарий, выведет его на чистую воду. Дай только срок.
– Все готовы, товарищ комот, – прошептал пулемётчик, наведя своё оружие на вход блиндажа.
– Слушай, – тихо скомандовал Шилов, одновременно махнув рукой, давая знак бойцу, стоящему у трубы, и тот аккуратно опустил в неё гранату, предварительно выдернув чеку. И, уже не скрываясь, крикнул: – Огонь!
Пулемётчик выпустил короткую очередь в дверь, а следом в блиндаже глухо рвануло. Глухие хлопки выстрелов изнутри и стук пуль о дверь показали, что гарнизон может оказать «тёплую» встречу.
– А! – вскрикнул кавалерист и плюхнулся на землю.
– Гранату! – заорал Макар, дырявя короткими очередями деревянную дверь.
Управление группой было нарушено, сейчас бойцы просто стреляли, судорожно передёргивая затворы.
– Н-на! – с утробным криком вновь закинул гранату в дымоход сапёр.
Глухо бумкнув, она, похоже, особо китайцев не впечатлила. Изнутри продолжали доноситься выстрелы.
– Ну что? – хрипя, повернулся Макар к Шилову. Как они вылетели из хода сообщения идущего к блиндажу, похоже, никто не помнил.
– Э-э-э… – Сидящий рядом кавалерист, которого непонятно как не затоптали, расширенными глазами смотрел на свою будёновку. Шлем с практически оторванным остриём представлял забавное зрелище. – Чуть ниже – и всё, – отрешённо сказал он.
– Мать! – рыкнул Макар. – Не спи!
– …душу мать! – Шилов с матом выбрался из окопа и, пригнувшись, побежал к замершему бойцу. – Чё сидишь?! Шашку давай! – И, вырвав у него взрывчатку, мысленно хлопнул себя по голове. – Детонатор и шнур, – уже успокоившись, приказал он бойцу.
Весело зашипел шнур, и Шилов аккуратно опустил его в дымоход. На этот раз рвануло гораздо сильнее, после чего огонь из блиндажа прекратился. Вытерев вспотевший, несмотря на мороз, лоб, он, чуть помявшись, спрыгнул вниз и, приоткрыв дверь, запустил туда гранату.
– Давай я причешу их. – Голос пулемётчика вернул его к реальности.
Обернувшись, он увидел Макара (кажись, так звали парня), который слегка подкидывал оружие, отчего имел немного потешный вид. Согласно кивнул в ответ и, будто бросаясь в реку, рванул дверь. Очередь неприятно ударила по ушам.
– Что, заснули? – прорычал Иван. – Вперёд.
В выбитую дверь полетели гранаты. Взрывы, пыль, запах сгоревшей взрывчатки и тяжёлый дух разорванных кишок.
– Мать, – выругался вошедший первым стрелок.
– А ну, – отодвинул его Шилов.
Зрелище было не для слабонервных. В блиндаже в разных позах валялось с десяток трупов в разной степени сохранности. К горлу подкатил комок, но блевать не стал, лишь сплюнул тягучую слюну.
– Забрать оружие и на выход.
Ага, идёт барчук, не запылился. Перетянутый ремнями, с новеньким автоматом, он вызвал у Ивана приступ лютой злобы. Вновь вспомнилось, как его пару часов назад тыкали носом, словно кутёнка…
– Хм, интересно. – Мельников ещё раз сверился с картой. Та хоть и была времён строительства дороги, но всё же лучше, чем невнятный рассказ Шилова. – Вот тут вполне можно «моторы» оставить.
– Что же… – Сорока, вновь кинув взгляд на каракули сапёра, мысленно скривился. – Ещё раз посмотришь? – обратился он к командиру бронегруппы.
– Нет, и так ясно, – отрицательно помотал тот головой. – Теперь по этой занозе. Брать её будем мы.
Шилов, как и ожидал взводный, скривился, но Мельников столь красноречиво посмотрел на отдельного, что тот так и не решился устроить перепалку.
– Кавалеристы – основная ударная сила. Плюс не забываем о манёвренности. Мы ездим по дорогам, а они – где требуется. Второе: плохо ли, хорошо ли, но у нас учения были по взятию вражеских укреплений совместно с бронетехникой. А посему вопрос «кто и как?» закрыт. Точка. Действуем следующим образом…
И Сорока с удивлением начал узнавать тактику ударников. Летом семнадцатого рота этих сорвиголов сумела захватить все три траншеи, обеспечив, как сказал тогда комэск, чистый прорыв (а заодно и не дав ему, может быть, сгинуть на проволоке). С тех пор он старался действовать в похожем духе.
– Есть у кого вопросы?
Судя по выражению лиц, если и были, то оставили их при себе.
