Когда проехали это полкилометра, ситуация осложнилась. В трех сотнях метрах впереди широкий проспект перегородила пробка из столкнувшихся машин.
– Что теперь делать? – спросил Петька, хоть и стрелявший назад, но как-то сумевший это углядеть.
– Ну, теперь мы точно знаем, когда надо поворачивать назад! – с уверенным видом ответил я, хотя полной уверенности, конечно, не испытывал.
Глава 13
Месть
Семен, в игре
То, о чем я попросил Питера, я придумал уже давно, так как времени подумать у меня было не то, что много, а просто супер много. Ты бродишь на природе, паля, во все, что шевелится, но это тренировка на рефлексы, а мозги скучают и требуют чем-то их занять. Немного развеять скуку помогало рисование по утрам и вечерам — я, заскучав в изоляции и глуши, попросил ребят припереть из города бумагу поплотнее и холст, и рисовал с такой охоткой, что сам себе удивлялся. Я знал, что у меня неплохо получается, но раньше как-то развивать этот скил мешало то, что нужно это было делать для поступления в вуз. Теперь было полностью понятно, что никакие вузы в Москве больше работать не будут, и рисование мне конкретно вставило. Хотя даже его я старался использовать с толком для основной цели своей миссии – помимо пейзажей, от которых ковбои приходили в восторг и с удовольствием утаскивали с собой на ранчо, я нарисовал по несколько раз каждого персонажа из тех, что встретил в том поселке, где дважды попал в засаду, от бармена до Мартина. Память на лица у меня хорошая, так что портреты получились похожие, и я, нарисовав каждого, что помогло вспомнить все детали отчетливее, мог теперь узнать их издалека. Но я помнил, что и меня в том посёлке, похоже, знают, как облупленного — не помогла моя попытка во второй раз уйти незамеченным, надвинув шляпу на глаза.
Значит, мне нужно было радикально изменить свою внешность. Начал я с походки, изменив как ширину шага, так и ритм ходьбы, к тому же начал немного подпрыгивать при ходьбе. После нескольких месяцев упорных тренировок новая походка стала родной, и я уже стал опасаться, что по возвращению из игры на Землю не меньше времени займут усилия по тому, чтобы от нее избавиться. Но этого было мало. Нужно было изменить и лицо, чтобы уж точно иметь шанс получить необходимую информацию, прежде чем начать палить во все стороны. Открыть стрельбу — несложно, другое дело, что мне нужно было вначале выяснить все детали, чтобы догадаться, какое именно у меня задание в том поселке. Перестрелять врагов, восстановив справедливость? Отлично, сделаю. Но если оно посложнее, и надо сделать, кроме этого, что-то еще? Два раза я облажался, в третий раз все должно быть сделано просто идеально.
И я нашел способ сделать так, чтобы иметь вначале шанс все разузнать. Кроме походки, нужно было изменить еще две вещи – голос и лицо. С голосом проблем не было, времени было полно, и я радикально изменил манеру разговаривать, болтая часами во время прогулок в предгорьях. Стал говорить медленнее и басить, также понемногу, но все лучше и лучше копировал голландский акцент Питера. Что касается лица — и тут были варианты. Первый, самый простой — освоить искусство косметики. Но что-то мне это претило. Во-первых, как попросить ребят привести из города косметику??? Сам я решил лишний раз никуда не соваться, а то еще случится что – попадет шальная пуля при пьяной перестрелке, или, что еще хуже, меня узнает кто-нибудь, кто имеет знакомых в том городишке, где мне предстоят разборки, и оттуда пришлют делегацию, которая однажды поутру возьмет меня в постели тепленьким на рассвете. Значит, оставался второй вариант, который я ни в жизни бы не использовал, будь я на Земле, но для игры, в которой я отыгрываю временный сценарий, он вполне годился. Нужно было изуродовать свое лицо шрамами.
Ясно, что Питер не на шутку охренел, когда услышал, что я у него прошу — взять нож и изрезать мне им лицо, а потом сломать нос ударом кулака. Прежде всего, он усомнился в моем рассудке, и мне пришлось серьезно попотеть, чтобы уломать его выполнить мою просьбу. Вначале я, прекрасно понимая, как нормальный человек отреагирует на такую просьбу друга, подумывал сочинить трагическую историю о том, как мне необходимо отомстить врагам, которые, к примеру, уничтожили всю мою семью. Но этот вариант точно не стоило использовать — с ребятами на ранчо я уже не на шутку подружился, они меня уже начали считать членом своей команды, и только намекни я на такую историю, как они бросили бы все свои дела и потребовали бы от меня разрешить им поехать со мной и восстановить нарушенную справедливость.
Вот только меня это не устраивало – чтобы набрать очки, врагов я должен был убить сам, ну, или точнее сказать, я решил, что надо перестраховаться, и пойти именно этим путем. Вполне может быть, что организаторов сценария вполне бы устроило, если бы я, к примеру, подружился с племенем индейцев, и натравил бы их на городишко. Они ворвались бы туда, поубивали бы всех и поснимали бы с трупов скальпы, а я бы просто станцевал потом среди трупов пляску свершившейся мести с орлиным пером в прическе. А может, и не устроило бы. Так что лучше не рисковать.
Поэтому историю для Питера пришлось придумать посложнее. Мол, моя бывшая жена не подпускает меня к моим сыновьям. Поэтому я хочу изменить внешность, чтобы вернуться в свой городок и жить в нем неузнанным рядом с ними, каждый день встречая их на улице. История, в которую в двадцать первом веке ни за что бы не поверили, задав главный вопрос, как у парня в моем возрасте могут быть двое детей, тут выглядела вполне правдоподобной. Жили тут недолго, поэтому детей спешили настругать побыстрее — свадьбы играли лет с четырнадцати.
Допускаю, что может, от кого-нибудь другого такая слезливая история и не прокатила бы. Но я таки уже доказал парням, что неплохой художник, а они, как и все, были в курсе, что люди искусства должны быть слегка ненормальными.
Правда, Питер спросил меня, не живет ли моя жена с детьми в том самом городе, где находятся и те мои враги, от которых мне пришлось бежать, с вполне читаемой на его лице надеждой поехать со мной и помочь их немножко поубивать, но я его разочаровал, сказав, что это был другой город, куда я пока не планирую возвращаться. Там ситуация потерпит. А вот по детям я уж очень сильно соскучился!
Осталось только выяснить, какие растения можно использовать для обеззараживания ран. Умереть от банального заражения крови я себе позволить не мог. Но с этим проблем не было. Ковбои в большинстве случаев лечили себя сами, и в силу этого имели живой интерес ко всему, что годилось для заживления ран. При их работе, когда травмы случались постоянно, это был вопрос элементарного выживания. Даже самого сильного, ловкого и крутого ковбоя на самой лучшей лошади в мире могло за секунды затоптать насмерть или покалечить взбесившееся от близкого удара молнии стадо. Секунд так за пять. Подобные истории ребята рассказывали одну за другой, сидя у моего костра, и после каждой в воздухе повисало молчание, словно они снова, рассказывая историю, прощались со своими погибшими друзьями и знакомыми. Так что в поиске эффективных лекарств ковбои выслушивали и врачей, и знахарей, и индейцев с большим почтением и при первой возможности полученную информацию проверяли.
