Но все же я был очень удивлен, когда услышал, что мне предлагает Питер в качестве лучшего средства на такой случай. Раствор кураре!
– Погоди, это разве не тот самый страшный яд, который индейцы наносят на стрелы?
– Все верно, — кивнул мне Питер, – и так его используют тоже. Очень хороший яд, индейцы любят охотиться при его помощи, говорят, что при его использовании на охоте мясо убитых животных вкуснее. Но в другой концентрации оказывает полезный эффект — снимает боль от ран, расслабляет мышцы при судорогах, помогает их заживлению. Да что там, индейцы, у которых мы выменивали этот кураре, считают его лекарством вообще от всех болезней.
— А вы уже использовали этот раствор?
— Неоднократно! -- усмехнулся Питер, – тебе ещё повезло, что осталось. Давненько тут это племя краснокожих не появлялось, может, откочевали куда насовсем. Но для твоих загадочных целей хватит. Хотя, надеюсь, что ты уже передумал.
– Не передумал! – сказал я, – тащи свой кураре и приступим!
Перед тем, как приступить к нанесению шрамов, я потренировался в одиночестве с красками. Наносил линии краской на свое лицо в попытке понять, шрамы в каких местах наиболее радикально изменят мою внешность. Решил в итоге обойтись четырьмя шрамами – один нанести через левую бровь, чтобы исказить ее линию, один по левой скуле от уха провести ко рту, ещё один по правой щеке наискось, и последний по кривой из шевелюры по лбу к правой брови. Такие линии искажали все прежние перспективы моей физиономии, делая из меня совершенно другого человека. А ведь добавится ещё и сломанный нос!
На следующее утро Питер прибыл с лекарством, про нож говорить не приходится, хороший острый нож у ковбоя всегда при себе. И, несмотря на то, что вроде бы он уже вчера согласился, снова минут пять пришлось его уговаривать помочь, потому что волновался он намного больше меня. Все же уговорил. Я снова нанес линии на лицо, и принял несколько капель этого самого раствора кураре, что так расхваливал Питер. И через несколько минут, действительно, кураре так все обезболил, что никакой боли я от ножа Питера и не почувствовал. А ещё через пару минут вообще вырубился напрочь.
Очнулся я уже вечером, лицо перебинтовано, все болит, особенно сильно нос. Питер заботливо подскочил ко мне, когда я охнул и выругался.
– Больше пока тебе кураре давать не могу, а то действительно, можешь отправиться в страну вечной охоты! – сказал он, – придется потерпеть. Виски будешь? Я уже и соломинку припас!
На свежем воздухе предгорья и с учетом моей прокачанной регенерации раны зажили за неделю. Тогда же я и стал собираться в дорогу.
Для остальных жителей и работников ранчо по поводу моих шрамов мы придумали историю о том, как я выбрался проветриться в город в десяти часах езды от ранчо, и там подрался на ножах. Чтобы никто не предлагал помочь мне съездить и взять реванш, в этом воображаемом бою я победил, просто противник успел мне покромсать лицо.
Время для отъезда совпало с наступлением почти полного безденежья. Таки патроны стоили много денег, а я их изводил тысячами. Питание мне обходилось почти бесплатно, учитывая, сколько дичи я набивал каждый день, и часть ее я обменивал на крупы и муку на ранчо. Семеро здоровых мужиков хотели есть мясо каждый день, так что в этом плане то, что я поселился на территории ранчо, пришлось им кстати. Иначе кому-нибудь приходилось бы отвлекаться от надзора за скотом на охоту, что могло привести к проблемам. Территория выпаса была огромной, коровы могли свалиться в какой-нибудь овраг, или их могли попросту украсть.
Когда я, тепло попрощавшись с жителями и работниками ранчо, выехал на дорогу, ведущую от него, в кармане у меня было восемь долларов и пятнадцать центов. Зато патронов было с полсотни, и я разжился и пятью палочками динамита на всякий случай. Про динамит я помнил, что его нужно беречь от сырости и ударов, поэтому каждую палочку я обернул поочередно слоями шерстяной ткани и выделанными шкурами, чтобы даже в случае падения лошади мы с ней не взорвались. С учётом многослойной упаковки сами по себе небольшие палочки динамита заняли целую сумку на левом боку лошади. И все равно, конечно, скакать с динамитом под боком было не совсем комфортно.
Город, где я встретил Питера, я миновал, не заезжая, делать мне там было нечего. А через несколько часов с облегчением нашел и нужные мне скалы, указывающие направление к тому городку, где меня так не любят. Нужно было выяснить, почему там так ко мне относятся, и принять меры, которые придут в голову, одновременно надеясь, что я угадал задумку организаторов сценария моего испытания.
Переночевал в прерии и к следующему вечеру уже въезжал в нужный мне городок. Только когда я увидел тот самый салун и даже ту же табличку с причудливым названием, напряжение отпустило меня. Что ни говори, а я все же побаивался, что что-нибудь неправильно учел и не смогу найти нужный мне городок.
На улицах по-прежнему было пустынно, но я по этому поводу не обманывался, помня, как быстро меня в прошлый раз взяли в оборот. Да и у коновязи лошадей было намного больше, что означало, что в салуне будет много народу. Так оно и оказалось.
Подойдя к тому самому бармену, что смог меня так ловко тогда обезоружить, я весь преисполнился внимания к его реакции на себя – несмотря на то, что я замаскировался, как мог, были все же опасения, что меня узнают. Но и обмен фразами, пока я покупал виски, и он отсчитывал сдачу, и его реакции, в отличие от прошлого раза, не показали, что он меня узнал. Не то, чтобы я был ему безразличен, он явно демонстрировал определенное любопытство по отношению ко мне, но это был именно интерес к незнакомому человеку с впечатляющими свежими ножевыми шрамами и двумя револьверами в кобурах.
Присев, по выработавшейся привычке, за самый дальний столик, спиной к стене, стал прислушиваться к разговорам. Два часа терпеливого ожидания не дали мне никакой новой информации по интересующему меня вопросу. Я уже стал терять терпение, когда двери салуна распахнулись, и в него ввалилась та самая компания из троих парней, что дважды меня убила. Уже не в совсем трезвом виде, что было видно по движениям.
А дальше события приняли неожиданный для меня оборот. Троица, подойдя к бармену, и переговорив с ним, тут же уверенно направилась ко мне. Я занервничал – неужели я просчитался, и бармен все же узнал меня? Но и я был уже не тот наивный пацан, что появился на пороге этого салуна полгода назад – в этот раз я был готов к бою. Разочаровывало только то, что шансы пережить его были невелики – перспектива перестрелки с тремя опытными стрелками в ограниченном пространстве с расстояния в несколько метров никого бы не вдохновила. Ремешки с револьверов я снял еще, когда въехал в город, так что лишь отодвинулся на стуле от стола, чтобы иметь возможность быстро их достать.
– Привет, тебя же Сэм звать? – неожиданно миролюбиво обратился ко мне тот самый главарь с дефектами дикции по имени Мартин.
От сердца отлегло – меня не узнали! Просто чем-то я их заинтересовал, только и всего.
– Питер сказал, что ты производишь впечатление человека, умеющего обращаться с револьверами! – продолжил Мартин, – и, наверное, я буду прав, если скажу, что в твоем кошельке не так уж и много монет?
