– Молчи и слушай! В королевстве переворот, наши арестованы, король в тюрьме! Иди той же дорогой до конца улицы, там поверни и жди меня, а я пока сниму хвост, что к тебе прицепился!
Несмотря на огромные мышцы, эльф оказался очень даже смышленым. Молча поставив на ноги шатающегося Фандора, он продолжил движение по прежнему маршруту, словно и не обратил никакого внимания на столкновение с несчастным пьяницей. Фандор, сделав еще несколько шагов на заплетающихся ногах, подошел к ближайшей стенке и сел, прислонившись к ней спиной, словно устал сражаться с притяжением. Он старательно изображал, что тут же и заснул, даже, для убедительности, заскользив вдоль стены и почти упав плашмя, но только до того момента, пока преследователь Эйнгрида не прошёл мимо, спеша за эльфом. Гоблин, с совершенно невзрачной и незапоминающейся внешностью, но на полсотни уровней выше, чем у ассасина. Местных гоблинов с таким высоким уровнем ассасин ни разу не видел – так что это был однозначно последователь нового короля. Да и не крались бы местные за могучим эльфом, стараясь не попасться ему на глаза.
Тем не менее, не желая по ошибке пролить кровь невиновного, Фандор дал тому шанс. Когда, внезапно прыгнув к нему, он зажал ему шею одной рукой, поднеся другой лезвие кинжала к сердцу, то все же задал вопрос:
– Наш король Меродлент?
– Да, конечно! – облегченно выдохнул схваченный им гоблин, решивший, что произошла ошибка, и он попал в руки единомышленника.
Больше он ничего сказать не успел – кинжал пронзил его сердце.
Фандор атаковал, только когда убедился, что никого на улице сейчас нет. Точный удар в сердце приводит к тому, что крови выливается не так и много. Поэтому он усадил гоблина у стены так, чтобы казалось, что на улице заснул очередной пьяница. Быстро засунув в рукав снятый с трупа кинжал, он последовал за эльфом. Но, когда свернул за угол, неожиданно для себя оказался зажат в его могучих руках.
– А, это ты, значит, все в порядке! – сказал Эйнгрид, выпуская его, – решил подстраховаться на случай, если ты не справишься с преследователем. Я так понимаю, с ним покончено?
– Да, убит. Твое предупреждение несколько дней назад оказалось обоснованно. Жаль, что сэр Трой куда-то пропал, он бы ни за что не допустил всего этого беспорядка.
– Кого провозгласили королем? – спросил эльф.
– Королем стал некто Меродлент, – ответил ассасин, – знаешь такого?
Огромный эльф помрачнел:
– Это очень плохо для нас всех. Очень наглый самовлюбленный аристократ, обидчивый и мстительный. Говорят, знает грязные магические трюки, позволяющие ему при помощи могущественных артефактов ранить или убивать своих врагов. Было пару случаев, когда те, кто ему чем-то не понравились, сильно пострадали. И один – когда орк, имевший с ним ссору, вскоре умер. Нашли его со страшной гримасой на лице, без видимых повреждений.
– Милодора убили, остальные в тюрьме, почти все, – сказал Фандор, лихорадочно размышляя над тем, может ли он отвести эльфа к Адельхейд, или это слишком опасно, поскольку он только недавно с ними и может тайно работать на Меродлента, и сказал, решив проверить его реакцию, – я убил уже двоих в отместку.
Эльф довольно кивнул:
– Если они начали убивать наших, ответ может быть только таким.
Фандор, внимательно следивший за его мимикой в этот момент, не заметил никаких свидетельств того, что его удовлетворение было наигранным. А в этих вопросах, в силу своей профессии, он разбирался.
– Пойдем, я отведу тебя к нашим! – сказал он.
Доставив Эйнгрида к портнихе, Фандор еще с час побродил по улицам возле таверны в надежде найти еще кого-нибудь из друзей, но больше удача ему не улыбнулась. Слежку он прекратил, почувствовав к себе интерес с стороны одного из «прохожих». Этого следовало ожидать – убитого уже должны были найти, и меры безопасности неизбежно должны были возрасти. Фандор покинул опасную местность, всячески маскируюсь под безобидного горожанина, и вернулся на их новую квартиру, только убедившись, что никто за ним не следует.
– Видел, как из Вашего дома, госпожа, выносят вещи, – сказал он Адельхейд, когда они собрались на импровизированное совещание, – очень сожалею!
– Ничего, самое ценное мы утащили! – сказала Адельхейд, которая только к возвращению ассасина смогла привести свои волосы в порядок, отмыв от сажи и грязи и высушив, – достались ему всякие мелочи, да и за них он, когда вернется Трой, ответит по полной программе!
Тут она осеклась, вспомнив, чем сейчас занимается Трой. И ведь даже нельзя сказать об этом никому, кроме Ликвола, приходится молчать, глядя в глаза самым преданным ей людям!
Чтобы скрыть замешательство, она взяла записку, которую только что настрочил Ликвол и сунул ей в руки, и зачитала вслух:
– Как мы будем сражаться в таком меньшинстве? Не следует ли нам просто покинуть Бантосу?
– Ваш немой друг прав, госпожа, – сказал Эйнгрид, – Фандор сегодня убил двоих воинов врага. Это месть за Милодора, и в этом он прав. Более того, пару смертей могут списать на последствия пьяных драк. Но если мы продолжим убивать солдат новой власти, то самозваный король обо всем догадается, и прикажет блокировать все улицы и обыскать каждый дом. Для этого у него мозгов хватит. И мы попадем либо в тюрьму к остальным, либо на эшафот. Последнее более вероятно.
Фандор нахмурился, но промолчал. Он мог понять, когда говорят по делу, и душевная боль от смерти Милодора не мешала ему понять и принять здравые аргументы.
– Значит, остаются только два варианта, – сказала Адельхейд, – первый – затаиться здесь до возвращения Троя. Проблема этого плана в том, что непонятно, как он сможет нас найти и согласовать действия с нами. А один он может не справиться. И второй – освободить наших воинов из тюрьмы и покинуть Бантосу. Вот только непонятно, куда идти после этого. Не очень хочется жить в какой-нибудь пещере. И опять же, непонятно, как мы сможем найти Троя и помочь ему, если он вернется в Бантосу.
– Никто не рассматривает вариант свергнуть узурпатора и вернуть короля Перфундара на его законный трон? – зачитал Фандор с бумаги протянутую ему Ликволом записку.
– И как? – спросила Адельхейд всех, а потом посмотрела на Ликвола, кое-что вспомнив, – у тебя есть особый план, который доступен только тебе?
И ведь действительно, Ликвол, пока не попал в тюрьму и беспринципно пользовался своим очарованием, держал короля эльфов на коротком поводке.
Ликвол ожесточённо замотал головой, показывая, что к прошлому возвращаться решительно не хочет. Адельхейд вздохнула, потому как такой способ решил бы все их проблемы. Ну, кроме возвращения Троя, конечно. То, что Трой не появляется, несмотря на то, что раньше не мог продержаться больше двух дней вдали от Ликвола, ясно свидетельствовало, что заклятье эльфа больше на него не действует. Видимо, одержимость вещь страшная, раз перекрыла эту напасть. Или с этим справилась железная воля Троя? Как все запутано! И Адельхейд снова вздохнула.
