Я же не мог, со своей стороны, отказаться от начатого. Более того, именно масштабы неизвестного притягивали меня как магнит. Признавая очевидные риски, я никак не мог соотнести их с потенциальными возможностями. Они казались мне несоизмеримыми. С моей точки зрения, той, которая была выращена поколениями моих земных предков, жизнь одного человека не самая высокая цена, которую видела моя родина, и за меньшее. Конечно, если это ваша жизнь стоит на кону, вы сто раз подумаете, прежде чем решиться на риск, но тут, по крайней мере, пока и речи не шло о моем физическом существовании, если я, конечно, правильно понял храм при нашем кратком и пока единственном свидании.
В результате я мог рассчитывать на исполнение моего почти любого каприза, лишь бы не ныл о путешествии к далекой затонувшей копии храма в Арракисе — чем я и начал пользоваться. Ана обрадовалась, обнаружив, что мои усилия сосредоточились на восстановлении самолета. Негласно легализованное транспортное средство занимало в ее планах центральное место. Я помалкивал, не желая сживаться с ролью штатного водителя ее высочества. Супруга же в непривычной для нее оживленной манере фантазировала, как быстрая птица позволит ей попасть и туда и сюда, назло заносчивым сестрам, устроившим моей скелле молчаливую обструкцию. Но пока ремонт затягивался по причине отсутствия необходимых материалов и инструмента, деятельная натура Аны не выдержала ожидания, и она убыла по делам на папиной яхте, оставив малыша с нянькой и игрушками, а персонального пилота — с сараем, полным разобранных деталей летательного аппарата.
Подаренный Его Величеством скел за прошедшее время восстановился и теперь едва заметно светился, приколотый к лямке любимого комбинезона моей повелительницы. Это не было яркое свечение фонарика — свет скела оставлял впечатление легкого зеленоватого отблеска фосфора — яркого в темноте и почти незаметного на солнце, хотя даже там глаз невольно притягивался к бронзовой безделушке.
Я наслаждался одиночеством, тишиной, полной шума ветра и далекого прибоя, теплым светом солнца и временной беззаботностью — смола сохла очень медленно, не меньше трех суток, и у меня бездна времени, чтобы обдумать свои планы.
А их у меня было множество. Кроме очевидного желания добраться до храма, мной владела еще одна мысль. Рука привычно гладила жадно впитывающий солнце земной планшет, до сих пор безотказно служивший мне. Я скучал. Сказать больше, я тосковал по Земле. Наверное, будь моя профессия попроще, мне было бы легче прижиться в новой цивилизации, но я инженер. И очень скоро мне стало очевидно, что без Земли, точнее, без ее материальной культуры, я неполноценен. Огромная удача, что сок местного растения оказался по своим качествам похож на полимерные смолы, продававшиеся на моей родине в любом хозяйственном магазине. Вот только для того, чтобы получить его в необходимом количестве и должного качества, мне пришлось ждать больше десяти дней, потратив на это огромные деньги — как ворчливо заметил вечно хмурый Сам. На Земле я бы вообще с ним не связывался, просто заказав нужное остекление и получив его с доставкой дня через три. Уже готовое, а не в виде бочки мутноватой жидкости. И так во всем! Миллионы людей каждый день трудились, изобретали, строили, поддерживая воспроизводство земной технической культуры. Все вместе мы были одним целым — одним могучим организмом, способным творить настоящие чудеса! Для того чтобы сделать прочностной расчет, не надо было быть узким специалистом в этой области — достаточно использовать программу, которую создали другие. Я видел на Земле людей, которые строили турбореактивные двигатели, очевидно, не имея даже базового образования в газодинамике! Будь у меня связь с моей родиной, плюс местные особенности, условно называемые мною магией, я бы развернулся по полной! Я ни на секунду не сомневался, что Земля быстро раскусила бы «новую физику» древних, и Мау, с ее уникальным климатом, очень может быть, превратилась бы в популярный у землян курорт. «Дорогая, я в командировку, на три дня! Я быстро — вернусь через десять лет». — «Ничего страшного! Мне тоже пора отдохнуть! Полечу на Мау — как раз через десять лет и месяц буду здесь». — «До встречи, дорогая! Хорошего отдыха»!
Мне нужна Земля. Пусть при самом удачном стечении обстоятельств ее ответ будет здесь через десяток лет! Я дождусь. Если не я, то другие. Я задумал отправить на Землю посылку, пользуясь сохранившимся функционалом древних с их «Дорогой домой». И сейчас в вынужденных перерывах, ожидая нужные мне материалы, я писал — писал послание для землян, для Михаила, если он еще будет жив. Кроме массы всевозможных образцов местной биоты, которые я заботливо собирал, шляясь по окрестностям, я приготовлю еще и описание моих приключений здесь, которое я начал набирать в планшете. Все вместе я запаяю в стеклянные емкости, сопровожу соответствующим текстом, приложу маяк и отправлю домой. Конечно, оптимально было бы добавить ко всему этому еще и аборигена, соответственно подготовленного, но пока кандидатов не было. Хотя честно признаться, я еще никому кроме Аны о моей задумке и не говорил. Она же отнеслась довольно равнодушно — чем бы дитя не тешилось, лишь бы не храмом.
Сзади раздались далекие крики. Я оглянулся — пара девушек, Суров, перекликались на лестнице, ведущей вниз к причалам. Меня они не видели, и это было именно то, что я сейчас искал. Солнце начало напекать лысую голову, и я неторопливо сместился, прячась в тени.
Как бы там ни было — я улечу. Сначала я должен вернуться на мою любимую скалу — к запасам инструментов, материалов и нехитрым станочкам. В секретной расселине таился рюкзак, набитый изрядным количеством денег — память о полете на восток. Он должен сыграть важную роль в моей самостоятельности — было ясно, что оставаясь под крылом Уров, как бы тихо и спокойно здесь ни было, я никогда не сделаю то, что задумал. Более того, судя по намекам Сама, мне уже готовили роль в сложной семейной иерархии. Стоит мне в это впутаться, и моя жизнь окажется расписана на много лет вперед — сытая и благополучная, полная власти и сложных интриг. Думаю, большинство людей мечтают именно о такой участи, и возможно, я сам был таким, пока не вляпался в Мау, но теперь, когда мне выпало прикоснуться к настоящей тайне, — я обречен. Что мне положение мужа могучей скелле, когда у меня есть шанс поговорить с богами?! А у меня к ним много вопросов!
Ветер донес отголосок как будто детского крика, я подобрался, прислушался, но больше ничего. Послышалось. Далекая посудина окончательно скрылась за утесами, оставив океан пустым наедине с небом, понемногу наполняющимся облаками. Пятна их теней разбросались по сверкающему на солнце полотну воды кошачьим узором. Земля не отпускала — я вспомнил кошек, мысль скакнула к Ваське, нашему коту, голову заполнили воспоминания о земной жизни, о жене, дочери, привычных заботах. Позади лежит чужая планета, моя жена могущественная волшебница, мой сын наследник древнего рода, за ним охотится самая могущественная организация на планете, в глубине океана таится неведомый монстр, за горизонтом ждет затопленный храм инопланетян, а я едва не плачу, вспоминая рыжий комок шерсти, так любивший забираться ко мне под одеяло и сопеть там от счастья, намертво прикалывая своего хозяина к постели в гнутой нелепой позе.
Ана. Когда-то она была маленькой непослушной девочкой. Все изменил предсказуемый дар. Ее психику, ее тело, ее душу ломали долгие годы, вгоняя в жесткие противоестественные рамки, чтобы однажды она могла стать настоящей скелле. Но девочка не погибла, не сломалась — она лишь испуганно спряталась, забившись в далекий угол сознания и глядя оттуда испуганными глазами на ужас суровых тренировок. Там бы она и осталась, постепенно тускнея со временем, до самой смерти, но ей повезло — она встретила инопланетянина, для которого все ограничения и строгие рефлексы, навязанные муштрой, не имели значения. Магия не убивала его случайным шевелением стихии. Маленькая девочка, превратившаяся в красивую девушку, могла расслабиться и стать тем, кем было назначено ей земной природой, женщиной. Казалось бы — счастливый финал! Но годы, проведенные в интернате, никуда не исчезли. Скелле осталась скелле, лишь наедине со мной иногда превращаясь в выросшую копию озорной девчонки. Вот и сейчас — она уехала. Уехала, несмотря на карапуза, жаждущего ее любви и ласки. Конечно, все женщины так делают — жизнь не заканчивается с рождением ребенка. Но я чувствовал разницу. Я ощущал ту борьбу, которую вело между собой ее тело и ее изломанная тренировками душа. Я уже понимал, что скелле — это навсегда. Не сказать, что это меня трогало. Но внутренне мне часто хотелось ей ответить, когда я слышал упреки в недостаточной ответственности, что я инженер. И это тоже не переделаешь! Там, где поэт видит любовь, купец — выгоду, а воин — страсть, я умел видеть работу гормональной системы, наложенную на объективные материальные и социальные элементы человеческой культуры. Я даже мою тоску по коту мог объяснить холодными научными фразами. Правда, оттого, что я понимал механизм, я не переставал быть человеком. И как человек, я не мог не сунуть свой любопытный нос туда, где все густо намазано тайной и загадками!
