Пешком он прошел дальше, до Дворцовой площади, постоял, глядя на сонных посетителей Эрмитажа, и свернул по набережной к Адмиралтейству. Медный всадник лениво блеснул на тусклом солнце бронзовым боком.
Впервые за пять лет на работу совершенно не хотелось.
В цирке он появился только ближе к полудню, вдоволь нагулявшись и буквально через силу себя заставив. Семеныч встретил его молчаливым удивленным взглядом – в последнее время для старого флегматичного вахтера такое выражение лица стало уже привычным.
- Тебя полиция дожидается, – сообщил он. Игорь безразлично повел плечом.
- Дождалась.
Степан Семеныч проводил его глазами до поворота, покачивая головой и бормоча себе под нос ругательства. Что ж это за чертовщина такая творится, когда одного подозревают без причины, двух других убивают... Как в девяностые вернулись, ей богу! Семеныча от таких мыслей аж передернуло.
По пути Игорь отправил смску Гене. Встречные коллеги глядели на него круглыми глазами и сторонились, изредка кто-то здоровался и тут же уходил. Игорь привык, что все вокруг считают его нелюдимым, но не представлял, что в трудную минуту все сразу от него отвернутся.
Зельницкого он заметил сразу, едва подошел к директорскому кабинет. Стоявшие возле дверей Виктор Василич и дядя Миша о чем-то спорили, следователь наблюдал за ними с ленивым интересом, поглядывая на часы и откровенно скучая.
- Меня ждете, Егор Ильич?
Егор Ильич тут же обернулся. Игорь заметил появившийся в его глазах хитрый блеск – игра начиналась. Оставалось узнать, чьи были правила и как их можно было обойти.
- Угадали.
- Игорь, он с обыском, – заголосил Виктор Василич. – Всю твою гримерку перевернули, и в тигрятнике тоже были, искали ошейники и поводки, забрали почти все...
- Игорь Андреевич, проедемте к нам, – прищурился Зельницкий. – Поговорим.
- В спокойной обстановке, да? – не удержался от колкости Игорь. Мобильник в кармане тонко пропиликал, и он вытянул его на свет. – Ну что ж, давайте. Как раз Геннадий Петрович туда и подъедет.
Следователь недовольно поджал губы, но промолчал, лишь указал ему рукой в сторону выхода.
- Игорь, что с Кирой делать? – вслед ему спросил Михаил.
- К Максу ее отведи, пусть у себя подержит. А насчет ошейников, это у Лары надо спросить, на складе должны быть.
- Спросим, Игорь, спросим. Ты только не волнуйся, держись там! – напутствовал его напоследок Виктор Василич.
До отделения его везли под конвоем, как особо опасного преступника, отчего Игорь против воли криво улыбался. Похоже, прав был Гена, ой как прав. Жаль только, что Зельницкого ждет разочарование – добавить-то ему нечего.
В полиции Егор Ильич сразу прошел к себе, подтолкнул к нему стул и сел напротив, почему-то быстро и цепко ухватившись за телефонную трубку и сходу забарабанив по клавишам. Игорь терпеливо ждал, сверля его взглядом и лениво покачивая ногой.
- Валерия Сергеевна, добрый день, это Егор Ильич. Сможете подъехать в отделение часам к четырем? Есть пара вопросов.
Игорь не слышал, что она отвечала, но все равно поменялся в лице.
От Леры-то им что могло понадобиться? Насколько он знал, она уже все рассказала. Если только не нашли что-то еще... что?
В дверь постучали, и на пороге появился Геннадий Петрович. Зельницкий коротко кивнул ему, не прерывая разговора, и адвокат уселся рядом с Громовым, без спроса, с громким скрежетом подтянув стоявший у стены стул. Игорь подавил усмешку.
- Да, хорошо, спасибо, жду вас, – следователь повесил трубку, вооружился ручкой и устремил на него взгляд. – Что ж, приступим.
Глава одиннадцатая
Ник заявился с утра пораньше, без звонка и без стука.
Лера привыкла, что он мог исчезнуть на несколько дней или даже недель и так же внезапно появиться. У них были, как сейчас говорят, свободные отношения. Ее это устраивало, его тем более – никто не пилит, не требует постоянного внимания и красивых ухаживаний.
А ухаживать Никита Лесков умел. Если хотел, конечно. Чего только не было во времена их быстрого романтического периода, еще не загроможденного проблемами совместного проживания: и цветы, и рестораны, и дорогущие подарки, и поездки – загород и заграницу. Даже море, солнце и белый песок и те были – невзирая на его напряженную работу.
Что напряженного может быть в работе менеджера, Лера, правда, не представляла, но Ник всегда отзывался о работе только как об очень напряженной.
Из-за этой самой работы – и свободы, которую он, по его же словам, терять ой как не хотел – Ник частенько исчезал и появлялся без предупреждения.
И вроде бы ей должно было быть обидно, а обиды не было. Сама ведь так захотела.
Сквозь чуткий сон она услышала, как повернулся в двери ключ, и приоткрыла глаза, бросив взгляд на часы. Электронный будильник в виде детского паровозика показывал огромными цифрами восемь утра.
- Лерка! Ты где? Спишь что ль еще? – она услышала, как скрипнула дверь в спальню, и сильнее зарылась в одеяло. – Лерка, вставай, мне нужно новостями поделиться.
- А попозже ими поделиться нельзя?
- Ни в коем случае! Вставай, жду на кухне.
Лера застонала в подушку.
При всех своих положительных качествах, среди которых она выделяла упорство и свободу действий без учета мнения окружающих, Ник обладал и рядом весомых недостатков, главным из которых был его эгоизм.
Отчасти поэтому она так ни разу ему и не позвонила за последние дни – знала, что ему, по сути, наплевать.
Ему всегда было наплевать. Когда она болела и валялась в кровати с температурой под сорок, жутким ознобом и телефоном в руках, ей очень хотелось, чтобы он приехал или хотя бы просто позвонил справиться о ее состоянии. Он, конечно, не звонил и уж тем более не привозил ей ни лекарства, ни фрукты. Это потом она поняла, что означают эти «свободные отношения», а тогда ей еще казалось, что отношения у них вполне себе настоящие.
Ее работу он почему-то тоже люто ненавидел и всерьез не воспринимал. Что может быть хорошего в писанине и копании в чужом грязном белье? Он ни в грош не ставил ее заслуги на этом поприще, сводил на нет почти все ее рассказы о работе и старательно восхвалял себя, преумножая собственные достижения и чуть ли не возводя их на пьедестал, который ей надлежало ежедневно протирать тряпочкой от пыли, затаив при этом дыхание. Пьедестал уже давным-давно зарос паутиной, а он все превозносил его да расхваливал.
В голове мелькнула мысль, что мама обязательно спросила бы «Ну и на кой он тебе такой нужен?», и она задумалась.
А и правда – на кой? Чтобы был? Сейчас ведь все отношения так – чтобы не быть одним. Ни правил, ни обязательств, а Лере хотелось чувствовать рядом поддержку. Хотя бы иногда.
