- А что насчет Пети? Зельницкий же вчера не всех допросил, а у Игоря есть алиби...
- Да какое там алиби... – горько махнул рукой Гена. – Допросили с утра эту буфетчицу, и хотя она подтвердила, что вы в столовой бог знает сколько просидели, это ничего не доказывает, и держится все только на ваших показаниях да дядь Мишиных, и Зельницкий это прекрасно понимает. А Игорь Петьку нашел почти сразу.
- Помочь ему как-то можно?
- А как тут поможешь? Зельницкий распорядился снять все отпечатки пальцев со всех поводков и ошейников, к тому же где-то должны быть частицы Настиной кожи. Но результат будет только через день, пока всю эту гору реквизита проверишь... Вот если на том поводке, которым задушили Настю, есть еще чьи-то отпечатки или есть смазанные Игоря, я могу попробовать добиться его выхода под подписку. Но, сами понимаете, это будет только послезавтра.
- И нет гарантий, что его положение не ухудшится, – добавила Лера. Адвокат кивнул.
- Вот именно. Это еще хорошо, что про Петьку речь не идет – пока не идет. Если бы были еще какие-то обстоятельства, можно было бы что-то придумать и о чем-то говорить...
- Вы не торопитесь? – вдруг перебила его Лера. Перебила так резко, что Гена растерялся и пожал плечами. – Дождитесь меня, пожалуйста.
Обстоятельства, говорите? Будут вам обстоятельства.
Глава двенадцатая
Дверь она открыла рывком, как врываются на летучку к нелюбимому начальнику, чтобы устроить скандал.
- Егор Ильич, мне нужно с вами поговорить.
Оторвавшийся от своих бумаг Зельницкий смотрел на нее с опаской.
- Присаживайтесь, Валерия Сергеевна. Позвольте, я сначала вам кое-что покажу, вдруг вы что узнаете, вспомните.
Он проворно разложил перед ней фотографии – веером, словно колоду карт при гадании. Лера подтянула к себе ближайшую карточку с запечатленным на ней коричневым кожаным поводком.
- Посмотрите, вы нигде не видели эти вещи? В вечер убийства или, может, после? Может быть, у кого-нибудь в руках?
- Если вы про Громова – то нет, у него не видела, – раздраженно проговорила Лера. – Вы не забыли, что последние дни я от него почти не отхожу – материал собираю для статьи.
- Значит, не узнаете? – уточнил Зельницкий. Она покачала головой. – Ладно, тогда вот это подпишите, и я вас слушаю.
- Я должна была еще позавчера прийти, побоялась, извините, – воспоминания опять накатили – резко и сильно, даже в ушах зазвенело – и она тщетно попыталась успокоиться, но руки все равно едва заметно тряслись, и Лера судорожно сцепила их в замок. – Два дня назад меня хотели убить. И Громов тут ни при чем, он в тот момент был у вас здесь.
Зельницкий вздернул брови, мгновенно скрывшиеся под упавшей на лоб черной челкой.
- Так, давайте еще раз. Вас пытались убить, как?
- Толкнули под машину, когда я на светофоре стояла. Водитель чудом затормозил, но толкнувшего я не видела.
- Во сколько это было?
- Часов в десять, может, в пол-одиннадцатого. Свидетелей было много, но все просто пешеходы, и наверняка никто этого человека тоже не видел.
Да уж, наверняка. Как только что-то случается, все разом слепнут, немеют и слух теряют. Вот за эту черту характера ответственных граждан Зельницкий просто ненавидел свою работу.
- А почему вы сразу ко мне не пришли?
Она промолчала. Егор Ильич, искоса с недовольством на нее поглядывая, вытащил из ящика бумагу, ручку и положил все перед ней.
- Пишите. Все, в подробностях.
- А Игорь? Он не мог этого сделать. У вас же ничего на него нет!
- Пишите, Валерия Сергеевна.
Пока она писала, Зельницкий сидел, вращая в руках линейку, потом и вовсе вышел. Вернулся уже вместе с Геннадием и тут же уткнулся в свои бумаги, пока адвокат сверлил его взглядом. В конце концов, следователь сдался, украсил заковыристым росчерком низ одной из страниц, и довольный Геннадий исчез за дверью, вдалеке затихли его шаги.
- Вы не думаете, что вас мог толкнуть сообщник Громова? – поинтересовался Егор Ильич, изучив ее заявление. Лера покачала головой. – Могу я спросить, почему вы ему верите?
- Просто в цирке творится что-то странное. У Игоря животных травят, убийство это, ссоры. Я там посторонняя, но даже мне кажется, что от Громова кто-то хочет избавиться. И удается это ему с блеском.
Зельницкий задумчиво смерил ее взглядом, подписал пропуск и, когда она ушла, подошел к окну.
Выходит, не ему одному показалось, что вся эта история попахивает постановкой. Перед ним разыграли цирковое шоу с Игорем Громовым в главной роли, разыграли весьма искусно, тщательно все спланировав. И если бы не дурацкая небрежность убийцы по отношению к мелочам – уж слишком удачно все складывалось, – он бы всерьез поверил, что виноват именно дрессировщик.
Вот только Громов дураком не был.
Что делать, какие версии строить? Начальство результатов требует, а у него кроме этого дрессировщика и подозреваемых-то не было!
Игоря Лера увидела на выходе из отделения. Он разговаривал с Геной и выглядел так, словно у него камень с души свалился. Остановившись на ступеньках, Лера с секунду внимательно за ними наблюдала.
То, что они были знакомы уже много лет, она поняла еще тогда, в день смерти Насти, когда Гена прибежал в цирк среди ночи. Представить их лучшими друзьями ей было сложно – несговорчивый дрессировщик и солидный адвокат казались весьма странным тандемом, ведь двух более разных людей она еще не встречала. Но их разница в характерах меркла по сравнению с той преданностью, с которой Гена пришел на выручку своему другу, и Лера ни секунды не сомневалась, что сам Игорь тоже придет ему на помощь по первому зову.
Заметивший ее первым адвокат коротко махнул ей рукой, Игорь обернулся следом. Она успела заметить, как дрогнули уголки его губ в плохо сдерживаемой улыбке.
- Вот, встречай свою спасительницу, – усмехнулся Геннадий. – Что вы такого следователю-то наговорили, Валерия? Он мне эту подписку почти что на блюдечке принес.
- Спасибо, Лер, – тихо поблагодарил ее Громов. Она только кивнула, прекрасно сознавая, какой разговор ей сейчас предстоит, и внутренне к нему готовясь.
- Пожалуйста, – шепнула в ответ Лера и тут же стремительно продолжила: – Прости, что сразу не перезвонила, с утра занята была, а потом уже оказалось поздно. Слушайте, мне нужно поговорить с вами обоими. Есть кое-что, о чем я тебе не говорила, но должна была.
- С чего вдруг решила сказать?
- С того, что это касается уже не только меня. И раньше касалось, но... – стоило придумать что-то в свое оправдание, но слова почему-то не находились, и она качнула головой, уверенная, что ответ «боялась» не удовлетворит никого. – Где мы можем поговорить?
