– Проблема в том, что ты сейчас обо мне подумала.
– Я пока ничего не решила. – выдала Ани в итоге и, желая максимально растянуть время, брызнула в лицо холодной водой. Магницкий не уступал.
– Всё хорошо. – заверил он, обнимая её со спины, улавливая в зеркальном отражении рассеянный взгляд. – Всё хорошо. – повторился, желая сделать внушение и прижался губами к шее. Паузу выдержал до тех пор, пока Ани не сдалась и не обмякла в его руках.
– Ты никогда не думал о том, чтобы создать другую семью? – осторожно уточнила она, боясь затронуть то живое, что всегда будет поднывать, прячась за железобетонной выдержкой.
Миша медлил с ответом.
– Я не умею терять. Понял это, пережив на собственной шкуре. Прежде мне казалось, что пытаюсь обмануть судьбу, сейчас же понимаю, что просто прятался от жизни.
– И я не думала. – сообщила она вдруг. – Не видела себя в этой роли. У меня совершенно нет опыта общения с детьми и если спросить, что чувствую, произнося это слово, то едва ли смогу на него ответить.
– Идём, я тебе покажу. – загадочно улыбнулся Магницкий и повёл Ани к спальне.
Огромное красочное панно во всю стену оказалось дверью, отделяющую спальню от другой комнаты. Анита с опаской заглянула в неё.
– Мастерская Макса. Я говорил, что он увлекался фотографией?
Вместо ответа Ани лишь пожала плечами. Не помнила, говорил ли. Ей вообще было трудно воспринимать Макса как человека, имеющего увлечения, друзей, родных. Для неё он был кошмаром, воплотившимся в реальности. И она не дала ему шанса убедить себя в обратном. Вот и сейчас, оглядывала бесконечные стеллажи, заполненные альбомами, с прописанными на них датами, событиями, важными моментами. Неторопливо, шаг за шагом преодолевала его жизнь, запечатлённую в красочных картинках. Пальцы неспешно скользили по плетёным обложкам, по редким резным фоторамкам.
Альбом, с обозначенным на нём женским именем, Магницкий долго не решался взять в руки. Стоял, гипнотизировал его взглядом, а потом резко выдохнул: решился. Протянул Ани. На снимках была девочка. Папина любимица. Как бы плохо Ани ни думала о Максе, он эту очаровательную малышку тоже любил. Это читалось в фотографиях. На них хотелось смотреть, задержав дыхание, замерев. Моменты из жизни. Короткой, но яркой. Как маленькие вспышки солнца.
– Прости, я плохо себе представляла, о чём ты говорил. – призналась Анита, пролистав десятый каталог от корки до корки.
Она уже давно сидела на полу, разложив раскрытые на некоторых страницах альбомы вокруг себя. Магницкий стоял у окна и неотрывно наблюдал за однообразным пейзажем.
– Не о чем сожалеть. Достаточным будет просто помнить. – отозвался он, хотя Ани была уверена, что не слышит её.
Нужно было сказать что-то ещё, но правильных слов у Ани так и не нашлось. А вот взгляд зацепился за альбом в ярком кожаном переплёте. Золотое тиснение отсчитывало дату того самого лета, когда они с Магницким встретились на Мёртвом озере. Рука против воли потянулась к постулату.
Ани воровато оглянулась на Магницкого, но тот казался полностью погружён в свои мысли. Сердце стучало быстро-быстро, а перед глазами плыло, будто вот-вот и она откроет завесу тайны. Анита переворачивала страницу за страницей и старательно вглядывалась в каждую работу. Снимки казались тяжёлыми, густыми, объёмными. Совсем не такими, как множество предыдущих. Автора что-то угнетало, мучило, тяготило. Он медленно умирал. Рядом со своим братом. Не было снимков лиц и событий. Только пейзажи. Чёрно-белая плёнка не могла передать буйство красок, но слишком реалистично отражала состояние художника. На душе стало тяжело и муторно. Анита собиралась было захлопнуть его, как вдруг увидела знакомую картину. И как наяву перед глазами всплывал предрассветный туман, окутавший вершину горы, зарождающиеся в глубине неба розово-жёлтые полосы света. Поблёкшие, практически утратившие свою магическую силу звёзды. Косые уступы, неровная тропка. Она будто проходила её заново. Взахлёб всматривалась, впитывала в себя, анализировала. Странно, но именно такой Ани запомнила эту дорогу, что стремительно приближала к вершине. Именно таким она видела Мёртвое озеро…
– Здесь не хватает фотографии! – воскликнула она и испугалась своего напряжённого, колючего голоса. Вскинула на Магницкого требовательный взгляд.
Не сразу, но поняла, что ему не нужно показывать ни сам альбом, ни пустующее место. Он шумно втянул в себя воздух и направился к рабочему столу. Из кипы разбросанных на его поверхности снимков, ловко выудил тот самый.
– Этот? – как-то странно спросил он. Рука Аниты дрогнула. Перед глазами поплыло.
На снимке были изображены двое. Себя она узнала сразу. Напротив стоял Магницкий. И он смотрел на неё так, что образы оживали. Они дышали, они тосковали, они жили своей собственной жизнью! Он смотрел так, что сердце замирало. Так, что оно срывалось на бешеный ритм, грозясь выскочить из груди и прижаться к нему. Он смотрел так… так, что понятным становился весь смысл многовекового сосуществования мужчины и женщины.
– Он тогда так и не показал мне этот снимок. – выдохнув, проронил Магницкий, заняв излюбленное место у окна. – Не показал и после. Оставил себе. Может, ты помнишь, я рассказывал тебе о моменте, когда пришло узнавание? Так вот это была та самая работа. И сейчас, выслушав твою историю, будто собственноручно подписав её под фотографией, я вынужден признать свою ошибку. Не думал даже, что всё это выглядело так… – Магницкий запнулся, будучи не в силах подобрать верный эпитет. – Так нереально. – наконец, нашёлся он. – Он ревновал к тебе. Думаю, этим был обусловлен выбор. Поэтому его интересовала ты, а не любая другая. Он пытался найти в тебе то, что сумел разглядеть я.
– И хотел, чтобы я видела тебя в нём. – дополнила Анита и Магницкий неторопливо кивнул. – Но больная фантазия вывела на неверный путь.
– Я люблю тебя. Несмотря на всё то, что стоит между нами. И я буду тебя любить. Это было моё осознанное решение ещё тогда. Что же касается тебя…
– Не нужно. Не говори ничего. Давай… Давай всё-таки позавтракаем.
Это был последний день зимы. Предельный срок, который Ани определила для себя, чтобы довести до конца начатое. Всего несколько сумасшедших дней и долгожданная свобода. Но эффект незавершённости давал о себе знать. Он тяготил своим присутствием и неприятно давил на нервы.
Получив звонок по телефону, Магницкий ушёл, надёжно заперев дверь снаружи. Объяснил это как необходимые меры безопасности. Ани же была уверена, что пытается удержать. Она честно старалась успокоиться. Хотела дождаться его, возможно, объясниться в очередной раз, раскрывая новые горизонты непростых отношений. Слонялась из угла в угол, пыталась уснуть или хотя бы отлежаться. Но крохотное живое тепло внутри требовало защиты. Вот именно сейчас Анита чётко дала себе понять: она хотела этого ребёнка. Хотела уверенности. И если в первый момент, подумав о такой возможности, она испугалась, то сейчас была готова признаться, что не страх двигал ей, а банальное желание предупредить любые неожиданности. Всё изменилось в один момент. И сейчас это был шанс забыться, переключиться, вспомнить об истинном предназначении каждой женщины. И эта ключевая роль уж точно не похожа на бестолковую беготню с пистолетом наперевес.
