Но главная сцена внешней политики Омуртага располагалась дальше на запад, где булгарская граница установилась от крепости Белграда до реки Тисы. На этой границе лежали сражавшееся королевство Хорватия, и ее противник, великое государство Запада, Франкская империя. Правление верховного хана было тяжким бременем для племен, которые жили в столь отдаленной части его владений, и они решили искать помощи.
В 818 г. император Людовик Святой держал свой двор в Геристале; и среди посольств, отправленных к нему, было одно, составленное из славян Тимока (как раз к югу от Белграда) и ободритов, славянского племени, проживавшего на севере Дуная. Эти племена восстали против хана и просили помощи. Людовик не был уверен в том, какой политики ему следует придерживаться на Востоке; поэтому тимокийцы, в отчаянии, связали свою судьбу с Людовитом, князем паннонской Хорватии, который также был представлен при дворе в Геристале и казался способным основать царство, независимое от франков и булгар
[156]. Но триумфы Людовита оказались эфемерными; в 823 г. он умер в изгнании, а его страна попала в руки франков. Омуртаг был встревожен ростом франкской мощи. Он, по-видимому, вновь победил тимокийцев; но ободриты и преденеценты (браничевцы, жившие как раз напротив ободритов на другой стороне Дуная) выставляли напоказ свою независимость и интриговали с франками
[157]. Хан решил освободить себе путь, достигнув договоренности с западным императором. В 824 г., впервые в истории, булгарское посольство направилось к Германии с письмом от хана, чтобы предложить свой план границы между государствами
[158].
Людовик, проявляя свою обычную предосторожность, отправил посольство назад в сопровождении собственных легатов, включая баварца Махельма, чтобы побольше узнать о Болгарии. Тем временем он принял другое посольство от мятежных славянских племен. Позднее в том же году булгарские послы возвратились — с Махельмом, который, без сомнения, к настоящему времени уже мог многое рассказать о Болгарии. Но Людовик теперь склонялся к мятежникам; он держал булгар в ожидании почти шесть месяцев, прежде чем принял их в Аахене в мае. Аудиенция закончилась неудовлетворительно для булгар; посольство было отклонено, получив очень неоднозначное письмо к хану. Омуртаг терпеливо попробовал еще раз добиться необходимого ответа. В 826 г. третье посольство из Болгарии прибыло к императору и потребовало от него или согласиться урегулировать вопрос о границе сразу, или, во всяком случае, согласиться с тем, что каждое государство останется в пределах собственных границ — хан был решительно настроен препятствовать заигрыванию с франками своих мятежных славян. Но и тогда Людовик проявил уклончивость. Он утверждал, что до него дошел слух, что хан умер, и послал своих людей к восточной границе, чтобы выяснить правдивость данного сообщения. Но новости об этом так и не дошли до императора; так что Людовик оставил булгарского посла без ответа
[159].
Терпение Омуртага истощилось. В 827 г. он вторгся во франкскую Хорватию. Его суда отплыли из Дуная к Драве, распространяя повсюду разрушение. Славяне и другие племена, проживавшие на берегах реки, были напуганы и предпочли подчиниться, согласившись принять булгарское управление
[160]. Нападение булгар застало франков врасплох. В 828 г. маркграф Балдрик из Фриуля был смещен за то, что позволил булгарам вторгнуться через границу
[161], в том же самом году юный король Людовик Немецкий повел экспедицию против булгар
[162]. Но он ничего не добился; в 829 г., как и в предыдущие два года, булгары опустошили Паннонию еще раз
[163]. Хан твердо заявил о своей власти в данном регионе; германский двор теперь был информирован об этом. Война продлилась до смерти Омуртага; франко-булгарский мир был заключен в 832 г., к удовлетворению булгар
[164], они получили гарантии неприкосновенности своей границы, а их положение и престиж среди славян был укреплен.
Нам известна только кампания булгар на Драве; но булгарские армии также проводили операции на суше. После нее Омуртаг установил памятник своему таркану Онегавону из семейства Кубиарес, который на пути к булгарскому лагерю утонул в водах Тисы
[165].
Омуртаг не надолго пережил своего таркана. Когда он построил для себя захоронение, то приказал высечь слова; «Человек умирает, даже если он живет благородно, взамен ему рождается другой; пусть же самый последний из рожденных, видя эту надпись, помнит того, кто ее сделал. Имя захороненного здесь князя — Омуртаг. Он — верховный хан. Бог дарует ему сотню лет»
[166]. Но Бог не подарил хану столь длительную жизнь. Он умер в 831 г.
[167], после правления в пятнадцать лет — краткого правления для булгарского правителя; но своими действиями он показал всему миру, как Западу, так и Востоку, что Болгария должна была теперь быть принята в число великих государств Европы.
Три сына пережили Омуртага — Энравота, Звиница и Маламир. Но именно самый молодой, Маламир, унаследовал трон; его мать, должно быть, была любимой женой хана
[168]. Завеса тайны висит над правлением Маламира; о всех свершениях его и их датах можно лишь предполагать. Возможно даже, что его правление в действительности состояло из двух правлений и что Маламир, находясь на престоле пять лет, затем уступил трон хану Пресиаму
[169]. Но это маловероятно. Представляется возможным, с другой стороны, что Маламир правил в течение двадцати одного года, которые стали наиболее важными в истории Болгарии.
Правление Маламира началось в период мира. Тридцатилетнее перемирие с империей еще должно было продолжаться приблизительно пятнадцать лет; в то время как в Паннонии франки были напуганы вторжением Омуртага. О болгарской истории в течение этих мирных лет мы не знаем ничего. Даже надписи встречаются очень редко. Из них нам известно только, что от болезни умер боярин по имени Цепа и что кавкан Исбул, который появляется везде как главный военачальник хана, построил для Маламира акведук за собственный счет, после чего хан провел торжества для своей аристократии. Вероятно Маламир был занят дополнительным строительством в новой крепости своего отца в Преславе, и акведук был необходим, чтобы снабдить водой растущий город
[170].
