Булгары были в отчаянии. На здоровье царя Петра повлияли произошедшие катастрофы: он испытал апоплексический удар, от которого никогда так и не оправился. Его правительство, однако, справлялось с трудностями, решив использовать единственное возможное средство — печенегов. Печенеги были весьма рады возможности вмешаться в конфликт; мощь русов конкурировала с их собственной, и престиж печенегов уменьшался по сравнению с лучше организованными ордами варягов. Кроме того, Святослав нарушил границу с печенежской территорией, отправляясь в поход к Дунаю, в то время как они все еще кочевали по Валашской равнине и степям на побережье Черного моря. Летом 968 г. они объединились и выступили в полном вооружении против Киева. Великая княгиня Ольга защищала город сколько могла, но силы киевлян были меньше печенежских, а голод помешал сопротивлению. Новости об этом наконец достигли Святослава, и он с неохотой осознал, что должен возвратиться. Великий князь вернулся вовремя, чтобы спасти свою столицу, в то время как его люди упрекали князя за войны в иностранных странах и пренебрежение к его собственной. Но хотя Болгария таким образом получила отсрочку, сердце князя желало нового похода против нее.
Больной царь принял другие меры предосторожности. Этим же летом он, смирив свою гордость, подобострастно направил в Константинополь посла — «немытого» Патрикиана, чье первенство так досаждало Лиутпранду Кремонскому. Никифор принял его уклончиво; он был пока еще не уверен в своей политике. Но на исходе этого года из Руси пришли тревожные новости. Патрикий Калокир весьма преуспел в завоевании доверия Святослава и теперь планировал использовать это обстоятельство против своего императора. Он непрерывно убеждал русов снова вторгнуться на Балканы, надеясь с помощью русского оружия сесть на императорский трон, или, что более вероятно, отвлечь императора, чтобы вернуться в свой родной Херсон и независимо укрепиться там. Святослав с радостью согласился с его планами. Юг манил его; он желал навсегда разместить свой двор в Преславе-на-Дунае, так как там, по его словам, находился центр его земель; туда стекались все богатства: из Греции — серебро, материи, фрукты и различные вина, из Богемии и Венгрии — серебро и лошади, из Руси — кожи, воск, мед и рабы
[449]. Это было действительно прекрасное место для столицы около устья большой реки, служившее воротами в богатый балканский мир. Все, что смогла сделать его мать Ольга, чтобы удержать Святослава, это заставить его остаться при ней в Киеве до своей смерти (июль 969 г.), так как она была уже очень больна
[450].
Никифор выяснил от своих шпионов, что ситуация принимала действительно опасный оборот; сам он думал, что война с Русью неизбежна. Он спешно послал людей, чтобы укрепить императорские владения в Крыму
[451], и дал инструкции патрикию Никифору Эротику и Филофею, епископу Евхаиты, отправиться к болгарскому двору и предложить союз. Болгары приняли их с радостью; потребность в императорской помощи, как они говорили, была крайне необходимой. Для общей защиты полуострова было приготовлено все. Предложенный Никифором союз в дальнейшем должен был быть закреплен браком двух маленьких булгарских княжен
[452] с двумя молодыми багрянорожденными императорами. Данное соглашение было воспринято с энтузиазмом, и две княжны на серпоносных колесницах отправились в Константинополь, чтобы привыкнуть к своему будущему высокому положению. Но эти браки так и не были заключены; упоминания о них встречаются лишь еще раз. Ранней декабрьской ночью, когда императрица Феофано убила своего мужа Никифора, она пришла к нему, чтобы поговорить с ним относительно воспитания иностранных девочек, и оставила его, чтобы сделать некоторые распоряжения в их отношении
[453]. После этого нам ничего не известно об их судьбе. Вскоре они потеряли свою политическую привлекательность; вероятно, они вышли замуж за уважаемых жителей Константинополя
[454].
Во время этих мероприятий 30 января 969 г. умер царь Петр
[455]. Он правил почти сорок два года, и при этом он был хорошим человеком, но плохим царем. Задача, которую он поставил перед собой, оказалась почти неосуществимой; он унаследовал истощенное царство и не был достаточно силен, чтобы укрепить его. Если он стремился сохранять мир, то раздражал этим своих бояр; но демонстрация воинственного характера в конце правления принесла даже большие бедствия. И все это время он был вынужден противостоять пассивной, но растущей враждебности еретиков-крестьян. Его жизнь нельзя назвать счастливой; даже в дни своей юности он уже был разочарованным человеком, считающим в соответствии с учением святого Иоанна Рильского, что, какой бы большой ни была тоска о богатстве и славе, их не стоит искать, так как они не принесут душе мира
[456]. Петр не жил в роскоши. Одна смерть была добра к нему, поскольку избавила его от горестей, которые вскоре наполнили Болгарию.
После смерти Петра император отправил его сыновей из Константинополя на родину, и старший, Борис, поднялся на царский трон. Борису было, вероятно, уже за двадцать. По характеру и способностям он оказался посредственной личностью; единственной действительно примечательной чертой была его окладистая рыжая борода
[457]. Вступление Бориса на престол не ознаменовало начало новой политики. Действительно, в данных обстоятельствах не требовалось ничего, кроме мероприятий по созданию системы защиты, после чего следовало ожидать неизбежного наступления русов.
Буря разразилась ранней осенью этого года (969 г.)
[458]. Великая княгиня Ольга умерла летом, и Святослава теперь ничто не удерживало в Киеве. Он сразу отправился с армией русов, печенегов и подданных мадьяров или наемников на битву за свою новую столицу Преслав-на-Дунае и оттуда прошел в сердце Болгарии. Какие бы защитные укрепления Борис ни сооружал, они пали перед русскими ордами
[459]. Те пронеслись вниз через северные области и напали на Великий Преслав; после жестокого сражения столица попала в их руки. Там они захватили заключенного царя, его брата Романа и всю его семью
[460]. Из Преслава они передвинулись в Филиппополь, самый большой город юга. Филиппополь, видимо, сопротивлялся храбро, но не получил помощи; Святослав, удовлетворяя свою месть, посадил на кол двадцать тысяч его жителей
[461]. К окончанию зимы русы наводнили и удерживали в своих руках всю Восточную Болгарию, вплоть до фракийской границы империи. Затем они взяли паузу на зимовку, Калокир все еще был с ними и убеждал их продолжать наступление. Его амбиции теперь ничто не сдерживало; русы должны были привести его с триумфом к Константинополю, и там, как император, он вознаградил бы их, даровав Святославу одну из областей Болгарии
[462].
