Но в действительности поглощение нельзя считать плохим исходом для Болгарии, так как оно не произошло в одночасье. У болгарских монархов было время, чтобы внушить населению страны ощущение собственного самосознания, которое оказалось достаточно сильным, чтобы она смогла выжить. Тем временем мир и проникновение императорской цивилизации в Болгарию стали благом для утомленной страны и принесли болгарам больше знаний, нежели они могли получить, ведя длительные войны за независимость. Однако в этих условиях они уже обладали собственной народной памятью и имели славянскую церковь, которая всегда им напоминала, кем они были; и даже учения Богомила и его последователей не разрушили сложившуюся систему. Поэтому, когда пришло время, а Империя более не являлась ни мудрой, ни полезной, Болгария оказалась готовой вновь сплотиться вокруг идеи независимости, поднятой благородным домом Асеней в Тырново.
Таким образом, все, что произошло, явилось разумным — и разумным также по отношению к странам за пределами Болгарии. Булгары принесли порядок славянским племенам и подняли их из хаоса, являя пример всему славянскому миру. Сербские племена смогли в результате оказаться в выигрышном положении; и, кроме того, если бы Болгария не встала между ними и Византией, они так никогда бы и не освободились от влияния Константинополя и не смогли бы сформировать гордую нацию, пока еще не стало слишком поздно; в то же время, с другой стороны, булгары защищали и Империю от многих варварских вторжений на ее территорию. Главный же подарок, который Болгария сделала Европе, заключался в ее готовности принять наследство Кирилла и Мефодия, небрежно отброшенного моравами. Данная работа была начата в Константинополе благодаря помощи патриарха Протия и императора Василия, представляя собой необычную смесь филантропии и политической хитрости, которая характеризовала Византию. Но именно Борис Болгарский привел ее к своему завершению, и, таким образом, сейчас весь Балканский полуостров и все русские действительно весьма ему обязаны. Именно благодаря политике Бориса эти страны получили свою церковь, которая соответствовала характеру славянских племен, так как именно церковь позволяла им сохранять народную гордость, несмотря на все темные дни, которые они должны были вынести из-за жестоких и неверных варварских захватчиков.
Хотя небо над Болгарией не всегда было безоблачным, она вполне может гордиться своей историей. Первое царство оставило о себе славные воспоминания. История Болгарии — вереница замечательных событий, которая простирается вдаль и в темноту, освещая фигуру Самуила, его дикий двор, расположившийся за высокими озерами гор Македонии; Симеона на его золотом троне, в шелковом одеянии, украшенном жемчугом; Бориса, выходящего из прекрасного дворца с ангелами, сопровождающими его; Крума с кланяющимися ему рядами наложниц и провозглашающим «Здравицу» со своими боярами, держа в руках череп императора; Тервеля, путешествующего в Константинополь вместе с императором с разрезанным носом; Аспаруха и его братьев, их отца, царя Куврата, а также князей-ханов, уходя назад через темные эпохи к тому дикому браку, от которого произошло булгарское племя, браку между блуждающими скифскими ведьмами и демонами песков Туркестана.
Приложения
Приложение 1.
Первоисточники по ранней истории Болгарии
Первоначальные источники по истории Первого Болгарского царства, в целом, не представляют никаких больших проблем, если бы не один их недостаток, который обязывает нас помнить, что мы имеем дело только с односторонним описанием почти каждого исторического события и поэтому должны пользоваться ими с осторожностью, с готовностью сделать поправку на предубеждения и невежество везде, где представленные суждения вызывают подозрения.
Нашими главными источниками служат писатели, летописцы, агиографы и авторы истории Константинополя и Империи, писавшие главным образом (и после VII в. исключительно) на греческом языке. Действительно, за единственным важным исключением — здесь мы имеем в виду «Именинник булгарских князей», который я рассматриваю в Приложении 2, — мы полностью зависим от них, вплоть до исследования истории IX в. О до-балканском периоде истории булгар мы располагаем случайными ссылками, которые содержит богатое собрание «Историй», написанных во время или вскоре после правления Юстиниана, например Прокопия, Агафия, Менандра, Малалы и т. д. Что касается собственно булгарской истории в этих сочинениях, то она не нуждается в комментариях; иные проблемы, которые возникают в результате исторического изучения, были превосходным образом обобщены Бури в Приложении 1 к четвертому изданию «Истории упадка и разрушения Римской империи» Гиббона. С середины VII до IX вв. нам приходится опираться почти исключительно на две греческие истории, написанные патриархом Никифором и святым Феофаном, относящихся к началу IX в. Для описания этого периода оба автора, видимо, используют один источник или источники, которые не дошли до нас. Для нас это печальное обстоятельство, поскольку данные авторы являлись выразителями взглядов, направленных против иконоборчества. «История» Никифора оканчивается 769 г.; это самая бедная часть работы, очевидно, написанная, чтобы угодить народной массе, и в то же время ценная из-за общего недостатка сочинений о том времени. Феофан — намного более способный автор. Хотя более поздняя часть его «Хронографии», которая доходит до 819 г., столь окрашена антииконоборческими настроениями, как если бы он желал не упоминать о событиях, выгодным образом оттенявших его противников. Степень проявления подобного стремления в течение этих последних лет хорошо согласуется с очень ценным фрагментом, известным как «Сочинение неизвестного автора о Льве Армянском»
[547]. Данная работа дает дополнительные сведения для изучения булгарской истории, основное внимание обращая на освещение последних походов Крума. Датировки Феофана также являются неудовлетворительными, поскольку он использует систему счисления времени от сотворения мира (Annus Mundi = А. М.), по индиктам (Indiction = Ind.), годам правления императора и халифа (ранее персидского шахиншаха). Так как каждый год начинался в различный день, то результаты не всегда совпадают
[548].
С IX в. наша информация о Болгарии становится более полной, так как и латинские, и местные булгарские записи начинают давать ценные сведения. Отложив их на время, мы должны отметить усиление деятельности греческих летописцев к концу IX и началу X вв., которые рассматривали историю IX в. Самым старейшим из них является Георгий Монах, основывавший свою книгу на данных Феофана и продолживший труд последнего до 842 г.; однако духовные интересы оказались для него более значительными, поэтому он игнорировал внешнюю политику. Но главными источниками для исследования истории этого времени являются две группы хроник, созданные в середине X в. Одна из них — «История» Генезия, которая доходит до 886 г., — важная, но пристрастная книга, содержащая очевидные признаки официального заказа, и сочинение так называемого Продолжателя Феофана, книги с I по V, также написанное по воле императора Константина Багрянородного, который сам создал и посвятил одну из глав в ней своему деду Василию I. Другая группа нарративных источников состоит из синоптических сочинений, основанных на хронике таинственного Логофета, в произведении которого изложены события до 948 г. Эта работа не опубликована, но ее славянский перевод и редакции Льва Грамматика и Феодосия Мелитенского, вероятно, точно представляют ее первоначальную форму; близко к ней сочинение Продолжателя Георгия Монаха. Книга VI Продолжателя Феофана, до 948 г., основана на сведениях Логофета с добавлением нескольких современных ему знаний; описание истории с 948 по 961 гг., очевидно, опирается на личные данные автора
[549].
