Первым шоком для Тихона стал способ, которым друг его отца вышел из дома. Откуда парню было знать, что это давно практикуется жителями всех высоток и даже поощряется управлением по эксплуатации жилья, поскольку уменьшает износ лифтов и экономит энергию. Ну а жителям – время.
Пообещав жене и дочери нигде не задерживаться после матча, полковник поманил за собой Тихона, а в следующую секунду перепрыгнул через перила балкона и полетел вниз.
Тихон охнул, метнулся вперед, хотя понимал, что не успеет ничего предпринять, и был остановлен смехом Анечки… Тут же схлопотавшей подзатыльник от матери. И только потом увидел, как Евгений Константинович медленно скользит вдоль стены дома вниз.
– Защитное поле… – объяснила Анастасия Павловна. – Черт старый… Ни ума, ни фантазии… – забормотала негромко в личный коммуникатор. – Как тебя на твоей должности держат? Не мог сообразить, что мальчик никогда раньше такого не видел?
Потом взяла Тихона за руку.
– Если хочешь, я проведу тебя к лифту.
– Спасибо… – парень скорее всего согласился бы на предложение Анастасии Павловны, но ведь на него глядела Аня. – Я тоже хочу так. Кто знает, когда еще такой случай представится.
Труднее всего оказалось отпустить перила. Несмотря на заверения разума, что защитное поле подхватит и мягко опустит любой предмет, весящий меньше пятисот килограмм (больше тоже не уронит, но скорость падения возрастет), – глаза утверждали, что под ним тридцать метров пустоты. Впрочем, они же видели Мирского, уже ждущего Тихона внизу. И парень решился…
Ощущение свободного падения длилось меньше доли секунды. После чего под его ногами словно ковер-самолет расстелили. И уже эта невидимая подставка сама избрала комфортную скорость приземления.
– Извини, дружище… – Мирский с виноватой улыбкой развел руками. Выговор от жены сделал свое. – Совершенно запамятовал. Но ты же не в претензии? Каково ощущение?
– Прикольно… Меня отец водил несколько раз на аттракцион с таким эффектом. Только это давно было. Еще в дошкольном возрасте.
Неуместные воспоминания об отце, а главное – тон, которым они были озвучены, заставили Мирского отложить уже заготовленный первый вопрос. Да и парень снова отвлекся.
Раззявив рот, Тихон смотрел на ярко-васильковый двухместный спортивный пинас, преспокойно проезжающий сквозь огромный ясень, пышной кроной достигающий окна пятого этажа соседнего дома.
– Это как?
– Голограмма, – объяснил Евгений Константинович. – Плотность заселения в столице такова, что без таких вот дизайнерских решений людям пришлось бы постоянно заглядывать друг другу в окна. А уход за живыми деревьями доставляет слишком много хлопот коммунальным службам. Гораздо дешевле обходится система фильтрования воздуха, с одновременным обогащением кислородом и озонированием. А установка проектора – вообще несопоставима с ценой содержания дерева. Не говоря уже о смене ландшафта, производимой за пару секунд, нажатием нескольких кнопок на сервере, вместо тотального выкорчевывания тысяч старых насаждений и высаживания на их место новых.
– И что? В столице все так ездят, сквозь деревья? – осуждающе спросил Тихон. – А если бы с противоположной стороны люди стояли?
– Нет, конечно, – ответил Мирский, шагнув на самобеглую ленту траволатора. Юный фон Виден – следом. Эскалатором, только горизонтальным, не удивить даже самого замшелого провинциала. – Вон, посмотри…
Тихон взглянул в указанном направлении и увидел стоящий у кромки тротуара пинас, с восседающим на его капоте полицейским дроном.
– Так можно ездить только с отключенным автопилотом. Что категорически запрещено в черте города. Нарушителя ждет крупный штраф, а если окажется, что водитель из состоятельной семьи и деньги для него ничего не значат – лишение прав на полгода. Закон о «соответствии наказания» ввел еще прадед императора. Ну а в случае реальной угрозы жизни сработала бы система защиты. Ими оснащено любое частное транспортное средство, и отключить его невозможно.
– М-да, как у вас тут все… – парень не смог подобрать нужных слов. – Сложновато.
– Да, я знаю, в провинции действует только один закон: ответственность адекватна содеянному. Украл – заплати. Сломал – почини. Убил – умри. Но, видишь ли, Тихон, население столицы в большей части состоит из людей, ммм… в чем-то незаменимых для Империи. И если один из них, например, убьет другого, то по закону «Равенства» государство потеряет сразу двоих… Поэтому в столице разрешено применять избирательную систему наказания. Разумную, но справедливую. А еще – максимально усилена система защиты и предупреждения правонарушений. Это оказалось тоже гораздо дешевле, чем искать замену, ммм… выбывшим из строя.
– Я понимаю… – кивнул Тихон. – Чтобы выучиться на фермера, надо пять-шесть лет. А чтобы стать генералом, управляющим холдинга или министром – лет тридцать… Конечно, казнить их из-за убийства кого-то менее образованного, настоящее расточительство.
Полковник Мирский внимательно поглядел на парня, но не заметил в его взгляде ни тени усмешки. Похоже, парень на самом деле считал, что такое положение вещей, может, и несправедливо, зато оптимально. Для добра Империи.
Глава пятая
Еще одна попытка заговорить с Тихоном на интересующую полковника тему была прервана на полуслове самим Мирским. Увы, но впечатления от столичной жизни, похоже, надолго вывели парнишку из вменяемого состояния. Он настолько обалдел от увиденного, что только головой вертел, и лишь изредка спрашивал: настоящее или голограмма то, что проносится над ними или возносится по сторонам от пешеходной дорожки.
Праздничная суета и безделье вывело в простор над городом летательные аппараты всех видов и типов, не запрещенных к эксплуатации. Поскольку в следующем месяце должен проходить ежегодный слет конструкторов авиатехники, как кустарей-одиночек, так и ведущих брендов, пользуясь тем, что по случаю празднеств воздушное пространство закрыли для большегрузов, сегодня в небе парило все, что только можно оторвать от земли.
И описать это зрелище нельзя – только увидеть… Глядя на выражение глубочайшего обалдения, намертво запечатленное на лице Тихона, Мирский вспомнил старый анекдот.
Абориген из Сахары
[5] спрашивает у торгового представителя: «Ты можешь описать море?» «О, это очень просто, – отвечает тот. – Просто представь себе много воды». «Ведро?..» «Да нет же, намного больше!» «Неужели целая бочка?» – недоверчиво переспрашивает сахаровец.
Смешно, но, увы, правда. Давно доказано наукой, что человек не в состоянии вообразить ничего, кроме увиденного. Любые абстракции, фантазии, чудовища воспаленного сознания – все монтируется из набора образов, фигур и линий, хотя бы один раз запечатленных глазом.
Есть, правда, гипотеза, утверждающая, что в самых сложных случаях в ход идет генная память. Но и она не выходит за рамки общей теории. Пусть информация поступила даже от самого далекого предка, но и ее тот не придумал, а видел.
