– Ваше высочество… – не выдержал Евгений Константинович. – Я приношу свои глубочайшие извинения, но речь идет не о абстрактной функции, а о моей дочери и сыне друга. Возможно, вы отлично понимаете полковника Саблина. Но, ради всего святого, прикажите ему объясняться яснее.
– Да, Тимофей Ильич… – Великий князь потянулся к поставцу, но передумал. – Вы уж и в самом деле, батенька… Попытайтесь изложить свои мысли проще.
Полковник остановился так резко, будто на стену налетел.
– Проще? – в голосе аналитика звучало неимоверное удивление. – А разве я сказал что-то сложное?
Князь развел руками.
– Угу… Ну тогда, может, так… Эннэми не знают, распознали мы в стрелке репликант или нет. Но ведь могли! А это значит, что теперь их шпионов будут ждать.
– Это понятно.
– И, чтобы избежать провала, придется искать другие методы для разведки, диверсии и внедрения?
– Конечно.
– А если не распознали? Вы же понимаете, ваше высокопревосходительство, какие колоссальные средства им придется вложить, потратить драгоценного времени, всего лишь из-за предположения, что секрет раскрыт. Или – рисковать, не зная, что получится. От массовых потерь среди разведчиков до получения дезинформации, если с ними устроят игру наши спецы.
Генералиссимус медленно кивнул. Похоже, он второй в этой комнате начинал понимать, к чему клонит Саблин.
– И мы обязаны оставить эннэми в неведении как можно дольше. Вы это предлагаете?
– Конечно! – аналитик опять засновал по кабинету, как ткацкий челнок. – Никто, кроме присутствующих здесь, больше не должен знать правды. Никто! Ни при каких обстоятельствах!
– Вынужден согласиться. Это и в самом деле архиважно. Но не дает ответа на первый вопрос: что делать с ребятами?
Взгляд у Саблина стал холодным и тяжелым, как дуло боевого бластера. Заглядывать в которое лишний раз нет желания, даже при отсоединенной батарее.
– Казнить! Обоих! Как государственных преступников… – решительно взмахнул рукой главный аналитик Генерального Штаба.
– Ой! – Аня издала первый звук за все время. – За что?
– Понарошку, конечно… – поправился тот. – Но, ваше императорское высочество, нравится это вам или нет – лучше подтасовки фактов, чем та, которую затеял прежний начальник охраны государя, и придумать сложно. Так что придется его вернуть, наградить, повысить и отдать на растерзание журналистам. А после пресс-конференции – отправить инспектировать самые отдаленные колонии.
– Увы, друзья мои, – великий князь таки достал штоф из поставца. – Тимофей Ильич и в этот раз прав на все сто. Мы, конечно же, постараемся сделать вашу вынужденную ссылку максимально комфортной. Но до окончания войны вам придется стать невидимками.
– Именно невидимками… – словно в предвкушении чего-то очень приятного, потер ладони Саблин. – Какая замечательная рокировка может получиться. Я же готов…
– Подождите… – голос Тихона как никогда прежде соответствовал его имени. – Вы сказали: никто, кроме находящихся в этой комнате?.. А как же матери? Вы о них подумали?
Великий Князь смущенно прокашлялся и многозначительно шевельнул бровью, глядя на Саблина.
– Да, такой вот неожиданный иммельман
[7], господин полковник. В шахматы играть проще. У фигур нет матерей. И их никто не ждет дома.
Часть вторая. Беглецы
И снится нам не рокот космодрома,
Не эта ледяная синева.
А снится нам трава, трава у дома.
Зеленая, зеленая трава…
ВИА «Земляне»
Глава девятая
Какой смысл пялиться в монитор, если он показывает не то, что на самом деле находится снаружи, а транслирует картинку под условным названием «звездная россыпь», спонтанно подобранную искусственным интеллектом, чтобы украсить интерьер. Выполняя установки психологов, в один голос утверждающих, что непроглядная тьма, какой наш глаз воспринимает изнанку гиперпространства, нагоняют уныние, тоску и вызывают депрессию.
Аня потратила немного времени, пытаясь обыграть компьютер в шашки, но это ей ни разу не удалось, полистала первый подвернувшийся в списке журнал для девушек, от десятков таких же отличающийся только названием, и, решив что таким образом все приличия соблюдены, приступила к самому любимому занятию всех женщин, независимо от возраста – разговору «по душам».
– Слышь, Тишка… – протянула руку и легонько прикоснулась к плечу дремлющего в соседнем кресле парня.
– Да, да, мама… я уже не сплю. Встаю уже…
Парень попытался повернуться на бок и укрыться воображаемым одеялом. Компрессионные ремни этого не позволили, и Тихон проснулся. Пару секунд хлопал глазами, потом взял из крепления тубу с мультивитаминным соком и смочил горло.
– Привет… Давно не спишь?
– Почти час.
– Да? Ну и зря… – Тихон сладко потянулся. – А мне такой хороший сон снился…
Потом посмотрел на хронометр, карту маршрута и опять зевнул.
– Почти два часа еще до прыжка. Можно спать дальше. За окном, – кивнул на мониторы, – все равно ничего интересного. А принимать пищу до перехода самому себе проблемы создавать…
Помолчал и неожиданно улыбнулся.
– Тебя в детстве тоже пугали, что колбаса в животе дырку сделает… при перегрузке?
– Я маленькая не летала…
– А-а… А меня мама пугала. Отец жутко ругался, мол, не морочь парню голову, объясни нормально. А она говорила, что есть вещи, которые человек узнает параллельно с взрослением. И чтобы он не отнимал у меня детство.
Тихон нахмурился. В сложившихся обстоятельствах милые детские воспоминания только тоску нагоняли.
– Тишка, а Тишка… – Аня опять коснулась его плеча.
– Чего?
– Ты смеяться не будешь?
– Вообще-то не до смеху… – проворчал тот. Но девушка смотрела так простодушно, что ему стало неловко за невольную грубость. – Ну ты чего, Аня? Мы ж теперь с тобою что сиамские близнецы. Я и сам тебя не обижу, и никому другому не позволю. Обещаю.
– Спасибо. Я знаю… Но тогда объясни мне, что происходит? А то я до сих пор так ничего и не поняла.
– В смысле? – парень по-настоящему изумился. – Положим, пока изрекал свои теории полковник Саблин, я и сам пятое через десятое… Но потом, когда твой отец говорил с нашими мамами…
