Тихон тоже рассмеялся. Потом уточнил:
– Что с временем пролета эннэми? Сколько осталось?
– Семь… шесть… пять… четыре… Время вышло. Звездолет чужих третий виток не завершил.
– Ну и черт с ними… Будем надеяться, что они все же убрались домой, а не совершили посадку где-нибудь в другом месте, отложив изучение планеты до завтра.
– В этом нет смысла… – вставил свои «пять копеек» Гулливер. – Сканеры звездолета работают одинаково, как на освещенной, так и на затемненной стороне планеты. Зачем тратить энергию на посадку и взлет, если поиски не завершены и их можно продолжать в свободном планировании?
– Не знаю, дружище. И очень надеюсь, что ты прав. И эннэми думают так же. Туши свет… И приятных тебе снов.
– ИскИны не спя…
– Тогда просто помолчи. Будить разрешаю только в том случае, если нас обнаружат эннэми.
* * *
Пшеничное поле… Художник не поскупился на краски, и светло-желтое полотно цвело красными маками, ярко-синими васильками и, конечно же, белыми ромашками. Словно кто-то решил празднично приукрасить ниву, прежде чем пузатые, пышные колосья лягут под жаткой комбайна и отдадут людям зерно. Больше всего Тихон любил этот час, когда уже известно время выхода техники в поле, и влагометр отсчитывает последние минуты, когда солнце высушит выпавшую ночью росу до требуемого для качественного обмолота уровня.
– Командир… пора вставать…
Поскольку Гулливер и Аня не могли в реальности разговаривать в унисон, а прежнее сновидение нравилось ему больше – Тихон повернулся на другой бок, потащив одеяло на голову.
– Командир… Эй! Хорош дрыхнуть!
Дуэт не унимался, и парень попытался залезть под подушку. Поскольку как раз в этот момент начало сниться что-то очень приятное, красочное, как в детстве… и Тихону очень хотелось посмотреть этот сон. Но не получилось – и одеяло, и подушка были беспощадно отобраны.
– Курсант фон Виден! Подъем!
– Да что случилось? – Тихон уселся на кровати, зевая и потирая глаза. – Ни днем, ни ночью покоя от вас нет. Который час?
– Бортовое время восемь часов шестнадцать минут… – тут же доложил ИскИн. – Местное, если внести поправку на скорость вращения планеты, примерно соответствует шести часам ровно.
– Офигеть! Шесть утра… У нас что, страда началась? Комбайны в поле?
– У нас… ЧП.
Теперь отвечала Аня.
– Эннэми?! – Тихон вспомнил вчерашний день и пулей слетел с кровати. – Близко? Сколько времени осталось?
– Нет, нет… это не совсем то, о чем ты подумал.
– Подожди… – парень помотал головой, стряхивая остатки сна. – Ты сказала «ЧП»? Или мне послышалось?
– Да… – подтвердила девушка. – ЧП. У меня подгорела яичница…
Тихон сел обратно.
– Это шутка?
– Ничего себе шутка! – возмутилась Мирская. – Впервые в жизни! Ничего подобного со мной не случалось с шести лет. Мама умрет со стыда… если узнает… когда-нибудь.
– Ну, ладно-ладно… – Тихон взял девушку за руки, потянул к себе и усадил рядом. – Во-первых, я ее быстро съем, и мы никому не расскажем об этом. Обещаю. А во-вторых, я уверен, для такого ЧП была важная причина.
Девушка кивнула.
– Да, я как раз готовила завтрак, когда заявился старейшина Кнорс… Как и обещал, вместе с восходом.
– Ну и что, – пожал плечами парень. – Вполне мог подождать. Невелика птица.
– Он и ждал… А потом начал стучаться и что-то кричать. Я не поняла что, но решила выйти.
– А, ну да… – Тихон вспомнил, что Аня активировала экран от сканирования, из-за чего старик не мог передать ни ей, ни ему свои мыслеобразы. – Помогло? Ты поняла, что он хотел?
– Поняла… – девушка вздохнула. – Он пытался сказать, что больше не чувствует присутствия черного бога. Совсем.
– Что?! – Тихон снова оказался на ногах. – Гулливер! Доложи немедленно о состоянии здоровья эннэми!
– Показатели жизнедеятельности равны нулю. Чужак мертв.
– Как мертв?! – Тихон все еще не хотел поверить, что произошло непоправимое и непредвиденное. – Что за чушь ты городишь?!
– Не понял вопроса. Прошу уточнить…
– Да все ты понял! – фон Виден погрозил кулаком в направлении ближайшей видеокамеры. – Хватит притворяться тупым роботом. Ты же ИскИн. С разрешением на самоусовершенствование. Отвечай, как такое могло случиться?
– Мне пришлось его убить…
– То есть как?
От избытка возбуждения Тихон заметался по кают-компании, как хищник по клетке, так что Аня даже вернулась в кухонный отсек и настороженно выглядывала из дверей.
– Когда пленник пришел в себя и осознал, в каком положении находится, то попытался задействовать механизм самоликвидации.
– Бред… Какой еще механизм? Он же не…
– Я не успел доложить. Когда вы легли спать, я пришел к окончательному выводу, что плененный эннэми – андроид.
– А раньше ты этого не мог установить?
– Нет. Очень качественная работа. Почти совершенная. Кое-какие узлы вызывали подозрение, но я не мог в них вторгнуться, не нарушая целостности организма. А от обычного сканирования они были хорошо защищены. Собственно, эта защита и стала косвенным подтверждением, что мы имеем дело с искусственным созданием.
– Ну, допустим… он андроид. И что? Почему ты самостоятельно принял такое важное решение?
– Перечисляю полученные мною приказы в обратном порядке. Приказ № 2876. «Будить разрешаю только в том случае, если нас обнаружат эннэми». Приказ № 2873 «Выполнять только распоряжения командира». Исключение: «Если командир находится в бессознательном состоянии или отсутствует возможность связи, а мое бездействие угрожает жизни члена экипажа или целостности звездолета».
– А обыкновенными словами?
– Энергия взрыва, освобождаемая при самоуничтожении эннэми, могла нарушить целостность звездолета. А поскольку это не входило в перечень событий, которые разрешали мне будить командира, пришлось действовать самостоятельно. Простейший способ – лазер.
– Черт! Черт… и еще раз черт! – Тихон стукнул кулаком о кулак. – А усыпить снова?
– Когда понял, что происходит – было поздно. Отключение сознания обратный отсчет не выключало. Только сжечь раньше.
– Вот невезуха… – вздохнул Тихон. – Столько усилий и все насмарку. У нас в руках был ценнейший пленник, способный давать архиважные показания. А теперь что? Горка углей и пепла?..
– Вас интересует химический состав золы? В сухом остатке семьдесят шесть процентов…
– Заткнись…
– Тихон! – негромко окликнула парня Мирская. – Ты ведешь себя как последний хам. Это не к лицу ни командиру, ни тем более – богу.
