– Пуля… похоже ты была права. Снова труп. Никаких шифров, но все остальное совпадает. Женщина: обнаженная, припорошена снегом. Умерла от удушья.
– Это гинеколог, – со вздохом протянула Селиверстова, – и чтобы избежать новых жертв мне необходимо поскорее узнать место ее работы.
– Не личность? – удивился Иван.
– Нет, ты все правильно услышал, – у Александры возникла версия. Она была внезапной и звучала безумно, но проверить ее стоило. Все равно ничего другого не оставалось.
Глава 30
– У тебя фамилия мужа? – спросила Лида, ставя рядом на столик утреннюю порцию мочи.
Василиса кивнула.
– Исаева. Нормальная фамилия, – заметила соседка, – не то, что у моего. Я, кстати, от фамилии мужа отказалась.
– Почему? – искренне удивилась Василиса. Для нее соблюдение традиций являлось обязательным, и она не могла представить ситуацию, в которой муж и жена жили бы под разными фамилиями. Звучало такое как-то неправильно.
– Мой Ванька Лысов, представляешь? – с готовностью ответила Лида, – мне с моими жидкими волосами такую фамилию. Да это прямо издевательство! – она потуже затянула хвост из тонких каштановых волос и с завистью потянулась к рыжей шевелюре, – Вот у тебя хорошие волосы. Повезло. Целая копна. А цвет натуральный?
– Да. От мамы достался.
– Красота! – искренне восхитилась Лида, – и вьются сами?
– Ну да.
– Красота, – повторила соседка, – а у меня прямые, как видишь. Хотя я всегда хотела волнами: такими голливудскими. Ладно, пошли семечки пожуем, а то до завтрака еще ждать и ждать. Кстати, твои родственники пирог не забудут?
– Не забудут, – улыбнулась Василиса и поспешила за соседкой.
Лида была очень активной и болтливой и это сильно раздражало лежащих в палате – всех, кроме Василисы. С Лидой было весело и не находилось лишнего времени для переживаний.
Завтрак прошел оживленно и быстро. Соседка торопилась – ее мучило невыносимое желание курить.
– Рожу и брошу, – заявила она, когда они вернулись из столовой, – точно брошу.
– Малышу не навреди, – наставительно сказала Василиса, просматривая мобильный: Лешка спрашивал, захватить ли пирожных. Она отправила смайлик.
– Между прочим раньше я курила больше, а как узнала, что жду сына, сразу решила себя ограничить. Теперь только пол пачки в день, – с гордостью добавила Лида, натягивая поверх больничного халата домашний.
Еще вчера, сразу после ухода Лешки с мамой, Василиса стала свидетельницей того, как Лида, в тайне от медицинского персонала пошла курить во двор. Она совершенно не боялась простудиться и утверждала, будто ей не хватает воздуха. Правда, вернувшись, сказала, что утром оденется потеплее. И вот теперь Василиса наблюдала, как та надевает шерстяные носки поверх хлопковых, кутает голову в платок, достает бахилы и выходит из палаты.
– Внизу продаются орешки. Кому-нибудь надо? – спросила она, оборачиваясь.
Василиса отрицательно помотала головой, остальные протянули деньги.
– Ок, пойду, пока не начался обход. Василис, открывай карман, последняя порция. Сейчас еще куплю. Кстати, ты соленые семечки любишь? Белые такие?
– Не пробовала.
– Попробуешь, – Лида помахала рукой и удалилась.
Василиса подошла к окну и спустя пару минут увидела, как Лида, разговаривая по телефону, ежится и переминается с ноги на ногу. Затем соседка убрала мобильный и свернула за угол. Василиса вздохнула – видимость заканчивалась и отошла от окна.
В этот самый момент из серого автомобиля, давно припаркованного в глубине двора вышел непримечательный мужчина средних лет и открыл заднюю дверцу.
– Девушка, простите пожалуйста, вы не поможете? – обратился он к Лиде и неловко улыбнулся.
– А что такое? – с готовностью спросила она, но с места не сдвинулась.
– Да вот на выписку приехали, – по-прежнему улыбался незнакомец, – Шарики привезли, а они запутались за коляску. Дедушка инвалид, понимаете. Коляску я на заднее сидение поставил, дурак. Надо было в багажник, но она складывается… Короче, сделал глупость. А шарики теперь застряли.
– Конечно, – сказала Лида и подошла к машине.
– Вот, видите, – мужчина указал рукой на шарики.
– Ого!
Связка была огромной.
– Здравствуйте, – Лида улыбнулась, с трудом разглядев лицо старика – шарики почти полностью заполнили задние сидения. Коляска вообще угадывалась с трудом.
Старик улыбнулся в ответ.
– Только что я могу сделать?
– Вот здесь подержите, – попросил он, протягивая одну из многочисленных ленточек.
Лида сделала, как ей сказали и почти сразу освобожденные шарики вылетели из машины разноцветным облаком. В ту же секунду старческая рука потянула женщину на себя, а потом Лида почувствовала укол в шею, а следом темноту, окутывающую пуховым одеялом.
Очнулась она голая на бетонном полу. Запястья, лодыжки были связаны. Лида замерзла. В голове стоял туман. В метре от нее в инвалидной коляске сидел старик – тот самый – с шариками.
– Вы с ней одного возраста, одного роста и на одинаковом сроке, – сказал он и вдруг как ни в чем не бывало поднялся на ноги, словно и не был инвалидом.
– От-отпустите, пожалуйста! – взмолилась Лида, – я-я никому ничего не расскажу. Я хочу жить. У меня будет ребенок. Пощадите, – горошины слез текли по щекам.
– Не могу, – сухо произнес старик и ловко взвалил ее себе на плечо. Лида продолжала умолять до тех пор, пока ее грубо не втолкнули в какой-то ящик. Оглядевшись по сторонам, она с ужасом поняла, что лежит в огромной морозильной камере. Сверху на нее сыпался лед, подаваемый каким-то аппаратом.
Она попыталась повернуть голову, но что-то удерживало – какой-то ремень, сработал на автомате, как только ее голова коснулась холодной стенки.
– Посмотрим, как долго ты выдержишь, – голос приблизился.
– Ч-что вам ну-нужно? – Лиду била крупная дрожь. Слезы бежали по щекам, затекали в уши.
– Я же сказал, узнать, продержишься ли ты нужное время, – обыденным тоном ответил голос.
– Я-я н-не поним-маю.
– Ехать примерно полтора часа. Я хочу удостовериться, что она не станет трупом.
– К-кто?
– Василиса. Твоя соседка. Но тебе, девочка, ничего понимать и не нужно. У нас личные счеты, а ты в любом случае не жилец. Прости, это необходимо. Вопрос лишь в том, как именно это произойдет. Да, иначе и быть не может.
– От-отпусти-те, пожа-пожалуйста. У ме-меня бу-бу…
– Да-да, ребенок. Его уже не будет.
– М-мальчик, мо-мой м-мальчик.
