Часть вторая
Мужчина с родинкой
Глава 32
Клавдия Евгеньевна сидела в любимом кресле напротив окна, ожидая, когда яблочный пирог покроется любимой Василисочкиной корочкой. Дочка с ранних лет обожала хрустеть сахарным тестом и говорила, что этот пирог останется навсегда ее самым любимым. И не солгала.
Через час позвонил Алексей и предупредил об опоздании – где-то впереди случилась авария, и возник жуткий затор. Клавдия Евгеньевна сказала, чтобы он не переживал, а сама вернулась на кухню. Для доченьки она наготовила котлеток по новому рецепту, где использовалось совсем немного масла – доктор запретил жирное, поэтому можно сказать котлетки больше варились, чем жарились. Клавдия Евгеньевна сняла пробу и осталась довольна: несмотря на неказистый внешний вид, они оказались вкусными. Приготовила пюре на обезжиренном молочке, салат из свежего перца и огурцов. Нарезала бутерброды с творогом и зеленью. И, конечно, домашний компот из яблок и вишни. Еще раз все проверив, Клавдия Евгеньевна переместилась в комнату и вновь опустилась в кресло.
Арсений мяукнул, потерся о руку хозяйки, и она вздохнула, почесав того за ушком. Что греха таить, пожилой женщине необходим был не только перерыв на отдых, но и возможность унять нервы. Сердце после новости о попавшей в больницу Василисочке слегка пошаливало. Врач говорил все обойдется, но от этого не становилось менее страшно: уж больно были похожи их с дочерью судьбы, и пусть в больнице пожилая женщина держалась молодцом, дома позволила себе слабину.
Клавдия Евгеньевна смотрела в окно на моросящий мокрый снег и невольно вспоминала о палате и шумной соседке. Вспоминала то, через что пришлось пройти ей самой.
На сохранении она лежала на таком же сроке, что и ее Василисочка. Тоже упала с лестницы. Всем рассказывала, будто споткнулась, оступилась, а на самом деле ее толкнул первый муж.
Конечно, она простила, списав вспышку на его проблемы на работе: он как раз тогда не мог выследить какого-то маньяка и очень злился по этому поводу. К тому же Андрей не знал о ее беременности, а когда понял, что произошло так долго извинялся, буквально молил о прощении. Любящее сердце простило, уверенное в том, что подобное никогда не повторится.
Но ребеночка она в больнице все-таки потеряла. Муж винил себя, чуть не наложил руки – вовремя опомнился. Все время, пока она лежала в больнице, стоял под окнами с цветами, кричал, раздражая других пациентов пьяными признаниями о том, как сильно ее любит, но, конечно, молчал о своей вине. Ни ему, ни ей не хотелось афишировать о том, что произошло в семье.
Клавдия Евгеньевна отлично помнила палату, не слишком заботливую медсестру и соседку, с которой подружилась. Ее звали Вика, и они общались, пока та не переехала в другой город. Потом их пути разошлись.
Подруга была столь же активной и болтливой, как Лида.
«Бывают же такие совпадения!» – удивилась тогда Клавдия Евгеньевна, рассматривая Лиду. Она очень бы не хотела в этом признаваться, но ее крайне волновало то, насколько сильно их с дочкой судьбы похожи. Пугающе сильно. Мало внешней схожести – Василисочку легко было издалека принять за Клаву в юности, так им еще и схожий типаж мужчин нравился, и в больницу она попала на той же неделе. Да еще и эта соседка-болтушка. Наверно, в каждой палате найдется такая Лида или Вика, но на душе все-равно было тревожно. Хорошо еще, что муж Василисочки совсем не походил на отца Василисы и к счастью, совершенно не напоминал Андрея, при одном воспоминании о котором становилось тоскливо и больно ничуть не меньше, чем много лет назад.
Они познакомились в общежитии на дне рождении общего знакомого Ильи. Андрей отметил ее красивые рыжие волосы, сделал комплимент. Так все и началось – сейчас бы сказали по старинке. Вместе гуляли по городу, ходили на танцы. Андрей встречал ее всегда с мороженым или конфетами «коровка» и провожал до трамвайной остановки.
Он был невысок, но хорошо сложен. Черты лица вызывали ассоциации с портретами аристократов, а его родинка на правой щеке так и притягивала взгляд. Клаве каждый раз хотелось коснуться ее, очертить сердечком. Почему-то именно эта родинка снилась ей каждую ночь, и влюбленная девушка мечтала, что внешнюю особенность унаследует их ребенок.
Они поженились через два года знакомства. Свадьба была достаточно пышной по советским временам: родственники, друзья, одногруппники – все принимали участие. Лучшая подруга сшила платье, на туфли и фату собирали всем курсом, прическа, макияж стараниями тех же подруг. Бусы – бижутерию, но красивую одолжила дочка соседки.
С праздничным столом тоже помогли. Одни принесли шампанское, кто-то сумел достать вино. Другие наготовили дома закусок: нарезали докторской колбасы, сыра, принесли зеленый горошек. Родители со стороны жениха отвечали за салаты, а семья невесты организовала фрукты. Тогда это было редкостью, но им удалось достать бананы. Клавдия Евгеньевна отлично помнила, как вместо торта все наслаждались кружками экзотического фрукта. В качестве десерта поставили и любимые многими конфеты «коровка».
Жили они с Андреем хорошо. Ругались изредка по бытовым проблемам: то он полочку не прибил, то она рубашку не погладила, но причин для серьезных ссор не находилось. Родственники в один голос говорили, что молодые живут душа в душу.
Так продолжался целый год, а потом он устроился по специальности в полицию. Все чаще приходил недовольный, начал грубить, пропадал после работы, а иногда и не приходил ночевать. Когда Клава завела разговор, он ничего толком не объяснил, велев не лезть в мужские дела. После второй ее попытки выяснить причину, он ее ударил. Увы, не в последний раз.
В последующие месяцы она все чаще замечала в нем перемены. Муж вел себя странно: иногда был прежним Андреем, которого она полюбила, а иногда становился злым и грубым мужчиной, которого она боялась. Мог накричать из-за того, что суп слишком горячий или потому, что она положила в тарелку мало котлет. Потом извинялся и делал это красиво: покупал цветы не из дешевых, конфеты, а однажды принес духи. Запах оказался приторным, и у Клавы от подарка болела голова, но она была очень благодарна за столь щедрый жест и хранила маленький флакончик как память.
А спустя какое-то время она снова забеременела. В семью вернулось то счастье, которое, казалось бы забылось за время недолгого брака. Муж так же задерживался после работы, бывало, не приходил ночевать, но когда являлся домой, то всегда приносил дорогие фрукты, пирожные и некоторое время вел себя как идеальный семьянин. Мог сам погладить, приготовить что-нибудь несложное, выносил мусор и наводил порядок: только в той комнате, где собирались поставить детскую кроватку, но Клаве и этого хватало. Она сияла от счастья. К тому же он начал посвящать ей стихи. Все они сводились к желанию поскорее увидеть сына. К тому, как он мечтает стать отцом.
Рождение сына, названного Владиком отмечали едва ли не роскошнее свадьбы. Андрей потратил кучу денег на праздничный стол, игрушки, шарики. Клава считала себя самой счастливой и везучей женщиной. Муж чуть ли не носил ее на руках, помогал с ребенком, отстаивал очереди под дождем за смесью, когда у Клавы пропало молоко из-за ссоры с матерью. Та чувствовала, что-то не так и постоянно доводила дочь до истерики одними и теми же вопросами: «Мне тут сказали, твой Андрей не ночевал дома. Это правда? А ты не думала, откуда у него такие большие деньги? Берет взятки?» Она просила маму не лезть в ее личную жизнь, потому что сама не хотела отвечать на эти вопросы. Об этом она задумывалась раньше, до родов, теперь же все было замечательно. О плохом думать не хотелось.
