– Я н-не смогу, – едва не плача, сказала Василиса.
В трубке послышался вздох:
– Ваша подруга Лида уже мертва. У вас же есть шанс.
И она продолжила слушать, шмыгая носом и, посматривая на дверь, в которую до сих пор не вошла соседка.
– Вы окажетесь в машине, – продолжал Антон, – постарайтесь сохранять свое «беспамятство» и в дороге, и в том месте, куда вас привезут. Это может продлить вашу жизнь. Помощь придет, слышите? Не плачьте, Василиса, все будет хорошо, но вы должны быть очень хорошей актрисой. А сейчас поищите что-нибудь острое, что-нибудь, способное нанести травму. На всякий случай, Василиса. И пожалуйста, не сообщайте никому о нашем разговоре, даже мужу. Он у вас рисковый – сразу прилетит спасать. Вы поняли?
Ей оставалось только как болванчик кивать головой.
– Василиса, не плачьте, – мужчина положил трубку.
Все произошло, как и сказал Антон. Лида отсутствовала уже час, и соседки, припоминая ее жалобы на ранний подъем, ужасную еду и грубых медсестер, предположили, что та сбежала.
– Одета она была тепло, – заметила одна из них, – может, курила да и решила, пора сваливать из больнички. Ну и вызвала такси, телефон-то был с собой.
– И деньги. Да хотя бы наши! Я ей, между прочим, с разменом дала – пятьсот, – подхватила вторая, – и задумалась, – Может, тоже сбежать, а, Маш? Надоело тут лежать. Лежать я могу и дома – на больничном. А на капельницы можно и так ходить.
Хотела бы Василиса думать так же, но странный разговор не выходил из головы и где-то глубоко-глубоко до нее пытался достучаться голос, уверенный в том, что с Лидой беда.
– Это предчувствие, – поняла она, поглаживая живот: от нервов чуть-чуть тянуло.
Дверь открылась, и заглянул дежурный. Он располагающе улыбнулся и позвал Василису на процедуры.
– Точно! – подняла вверх палец соседка, – Она наверняка давно вернулась, но ее забрали на процедуры! А мы, Маш, тут нафантазировали.
– Именно так, – продолжал растягивать губы дежурный, – Исаева, идемте.
Василиса медленно, неуверенно поднялась. Мысль о таком варианте ей в голову не приходила. Лида и правда могла быть в одном из кабинетов.
Они прошли кабинет УЗИ, миновали коридор и двинулись к лестнице, хотя рядом был лифт.
– Сломался, – пояснил мужчина, перехватив ее взгляд.
Ей показалось, что он ответил нервно, и Василиса начала тревожиться.
«А что, если звонил настоящий полицейский? Если он сказал правду? Что, если Лида мертва?»
Она почувствовала усилившуюся боль и остановилась.
– Вам плохо? – дежурный изменился в лице. Теперь – и в этом она больше не сомневалась – он выглядел нервным и растерянным.
Василиса шумно выдохнула:
– Если можно, то я пойду помедленнее, – тут же опустила взгляд.
Дежурный напрягся:
– Я подстрахую сзади. Держитесь за перила.
Шаг. Еще. Было неспокойно. Она поглаживала живот свободной рукой, с ужасом осознавая, что пытаясь понять, шутили ли над ней по мобильнику забыла о главном. В кармане не было ничего из того, что могло сойти за оружие, даже телефона, только горстка семечек от Лиды, которые Василиса так и не съела.
Дежурный дышал в затылок, а она боялась поднять глаза. Первый пролет позади, а они все спускались. Но дальше не было процедурных кабинетов. Об этом она знала от той же Лиды от скуки, исследовавшей все крыло. А затем все произошло так стремительно… Он рванул к ней, зажал рот, и до смерти перепуганная Василиса, закатив глаза, повалилась прямо на дежурного.
«Только бы он ни о чем не догадался, только бы он ни о чем не догадался…» – молилась она, пока оторопевший мужчина поднимал ее на руки.
– Не по плану. Ладно, мне меньше мороки, – потом он дважды стукнул в дверь пожарного выхода.
Василису обдало морозным воздухом.
– Открывай, – бросил он кому-то, и ее положили на что-то холодное, кожаное.
– Поехали, – это был тот же дежурный.
– Может, ее в багажник? – предложил голос, и теперь она знала, что в машине двое мужчин.
– В багажнике мало воздуха. Андрей Степанович говорил не рисковать, труп раньше времени ему ни к чему.
– Так может она уже?
– В отключке. Заводи давай, я хочу поскорее сделать дело и свалить.
И вот теперь она лежала, боясь открыть глаза, боясь лишний раз вдохнуть и пыталась думать о чем угодно, но только не о том, что с ней произошло. Страх острыми когтями царапал изнутри, вызывая саднящую боль. Хотелось плакать. Василиса сдерживалась из последних сил, то и дело вызывая в памяти голос полицейского:
«Ты должна быть хорошей актрисой. У тебя есть шанс выжить».
Только шанс этот казался расплывчатым, далеким, ведь она по-прежнему не имела ни малейшего понятия, кто, зачем, почему и для чего ее похитил. Слабый лучик надежды, что ее не собираются убивать, по крайней мере сразу, теплился где-то в уголке сердца. Иначе, зачем ее везут? Могли бы уже убить. И дежурный говорил, что кто-то ее ждет. Ждет, что ее привезут живой. Но Лиду убили. Лиду убили?
«Как же страшно… – она осторожно выдохнула. Ресницы подрагивали, живот тянуло, – почему это происходит? Что будет с моим ребеночком? Как ты там, малышка? Не бойся, мама будет сильной. Все будет хорошо».
Василиса не знала, сколько длился путь. Для нее прошла вечность. Повороты, светофоры, повороты, ругань дежурного. Рукам было холодно, ногам тоже. Сердце колотилось так, что ей казалось оно вырвется из груди. Тянущая боль усилилась. Василиса медленно коснулась живота, мысленно отгоняя боль. Этому ее успела научить Лида. Она говорила надо представить, что боль – это клубок ниток и потянуть за кончик, как бы разматывая.
«Представляй, как он уменьшается, а нитка складывается в узор. Это может быть, например, имя твоего малыша, – улыбалась соседка, – мне пару раз помогло. Но, если закровит, то конечно не какие фантазии уже не помогут. Так я и попала сюда. Кстати, а тебя почему положили?»
Василиса плохо помнила тот момент. В обрывках памяти проскальзывала напряженная спина мужа, его вмиг изменившийся голос и удар щекой о что-то холодное, но Лиде она рассказывать об этом не стала, сославшись на внезапную потерю сознания.
– Куда прешь! – ворвался в мысли голос дежурного, и Василиса содрогнулась, возвращаясь в реальность. Боль не отступала, клубок разматывался очень медленно, словно, нитка за что-то цеплялась ,и тогда Василиса начала перебирать все хорошие мысли, на какие только было способно ее уставшее от волнения и страха сознание.
Думала о любимой работе и о том, как удачно столкнулась тогда в магазине со школьной подругой. Ася выбилась в люди и владела дизайнерским агентством. Она с удовольствием взяла к себе Василису, зная ее талант и увлеченность делом. И без лишних вопросов отправила в декрет, как только узнала о беременности.
