Она бросила взгляд на Соколова. Тот активно дымил, глядя в противоположную сторону. Его спина была напряжена. Она отвернулась и ответила:
– У тебя встревоженный голос. Все в порядке?
– Нет. То есть… Прости.
– Хватит извиняться. Говори.
– Все это время я избегал общения. Боялся показаться тебе слабым, а теперь…
– Бриз, что ты скрываешь? Говори. Ты же знаешь, я всегда готова выслушать.
– Знаю, Пуля, поэтому и не хотел перекладывать на тебя свои проблемы.
– Хватит темнить! Говори конкретно!
– Пуля, помнишь я говорил, что у мамы проблемы со здоровьем?
– Да. Ты говорил, все наладилось.
– Мы все тогда так думали, но… диагноз подтвердился. У мамы рак. Неоперабельный. Отец ушел взапой. Мама постоянно говорит о смерти и пытается покончить с собой. Я каждый день вытаскиваю то нож из ее руки, то таблетки, то провод. Она пыталась повеситься на проводе от моего компа! Представляешь? Я не знаю как справиться. Я… я устал. Пуля, я так устал.
– Я сейчас приеду.
– Друг… – грустно заметил Соколов и смял упаковку сигарет, – ты готова сорваться к нему, стоит только попросить, а поехать со мной не можешь. Задумайся, Саша, почему сейчас ты выбираешь его?
– Дима. У него беда и я должна быть рядом. Я обещаю поговорить с тобой и подумать о поездке, но позже.
– Вылет завтра вечером.
– Поговорим утром. Пойми, есть вещи дороже любви. Я должна идти.
– Должна идти… Иди.
– Это все, что ты услышал?!
– Хватит, Саша, довольно. Я все понял, – он развернулся и первым исчез в снежной метели.
Александра бросилась бежать. Но не за ним, а в сторону метро. Глаза застилали непрошенные слезы. Они смешивались со снегом и жутко раздражали сильную женщину, привыкшую держать эмоции под контролем.
– Я сказала, что люблю тебя… – она продолжала набирать скорость, утопая каблуками в снегу, проклиная день их знакомства и, не замечая мужского силуэта, который вернулся на мост.
– Я сказала, что люблю тебя, а ты и не заметил…
Глава 38
Иван открыл сразу и принял ее в свои объятья. Она рыдала, не объясняя причины, и он был тронут таким глубоким участием.
– Я тебя… – запнулся, подумав, что признание невовремя и продолжил фразу совсем не так, как хотел, – очень благодарен. Спасибо. И прости за долгое молчание. Я не знал, как сказать правду. Сейчас мама заснула. Отец тоже. Хочешь чай? Я с утра не ел. Все сидел с мамой, – замолчал, оглянувшись на дверь в кухню, затем повернулся и выжал улыбку, – у нас есть бисквитный торт. Как ты любишь.
Она подняла заплаканные глаза и кивнула, отмечая про себя, как сильно он истощал и побледнел. Коснулась рукой синяков под глазами, и сердце сжалось в комок. Она все сделала правильно. Есть вещи дороже любви. Только внутри почему-то стало холодно и пусто. Александра покрепче прижалась к мужской груди, стиснула зубы и приказала себе больше не плакать. А Иван гладил ее по волосам точно так же, как представлял это сотни раз, и сейчас, сжимая в объятиях, он позволил себе помечтать о том, что когда-нибудь между ними возникнет нечто большее, чем дружба.
Она пробыла у Ивана до вечера, за это время не раз столкнувшись с отчаяньем его больной матери, сводящей с ума поведением своих близких. Отец попросту махнул рукой, взял бутылку и хлопнул дверью. Бриз признался, что в последнее время такое явление в их доме было частым. Он не справлялся. Никто не справлялся.
Перед уходом Александра в очередной раз попыталась убедить женщину в неправильности выбранного пути:
– Вы должны быть сильной и думать о хорошем. А сейчас вы делаете только хуже. И не одной себе.
– Что ты знаешь, Сашенька, что ты знаешь… – причитала та, сползая по стенке на пол и, закрывая лицо руками.
– Прости, – в который раз извинился за происходящее Бриз. Затем поцеловал ее в щеку и проводил до лифта.
Оказавшись дома, Александра больше часа сидела на кровати, окружив себя горками разноцветных носков, не в силах определиться с душевным состоянием. В конце концов выбрала черные с серыми полосками, налила чай в любимую кружку с космосом и набрала номер родителей. Она и сама толком не знала, зачем это делает, но, вспоминая увиденное в квартире Бриза, вдруг отчаянно захотела услышать голос отца или матери.
Александра долго слушала гудки и уже решила, что родители легли спать, когда вполне бодрый голос ответил:
– Слушаю.
– Мама? Привет. Это я, Саша.
– Ты звонишь? Что-то случилось? Ты решила бросить эти дурацкие расследования?
– Нет, – вздохнула Селиверстова, – все по-прежнему. Я лишь хотела узнать, как у вас дела.
– Сережа! – закричала мать вглубь комнаты, – по-моему наша дочь заболела!
– Мама, все в порядке, просто… – и неожиданно сказала то, что не произносила со времен школы, – просто я забыла как давно в последний раз говорила, что люблю вас.
На другом конце города всхлипнули:
– Мы тоже тебя, доченька, очень сильно любим. Хотя ты могла бы звонить и почаще.
Весникову в тюрьме жилось неплохо: бывший опер популярностью не пользовался, а вот бывший опер, ставший серийным маньяком был в почете. Обменивая книги на хлеб, хлеб на сигареты, сигареты на водку, он получал информацию о бывшей жене и ее дочери. Когда Весников узнал о рождении мальчика, разозлился и полез в драку прямо на лестнице. Итог: перелом позвоночника. Весников стал инвалидом и все, что отныне мог делать – это лежать на холодной, вонючей койке и ждать, когда кто-нибудь подойдет подтереть ему сопли.
Дима больше не появлялся, а когда Александра набрала его номер сама, он не ответил. В конце концов она смирилась с положением вещей, а через неделю от его коллег из Управления узнала об отъезде Соколова. Он ушел с работы, написав заявление по собственному желанию и покинул город, никому не оставив адреса. Рукавица был удивлен поступком детектива, но помочь ничем не смог.
Первое время она пыталась его разыскать. Выяснила номер друга из Америки, но тот не сообщил ничего нового, рассказав, как Соколов погостил у него неделю, а затем вернулся в Россию. На этом все. Больше он о нем ничего не слышал.
Время шло, и Александра вернулась к прежней жизни и к частной практике. Понемногу, но становилось легче. Она убеждала себя в том, что он был для нее балластом и пробуждал ненужные эмоции. Вспоминала, как с Димой было тяжело, записывала все минусы их отношений, старательно вычеркивала из памяти приятные моменты и все больше погружалась в работу. Правда иногда включала шансон и представляла, как он на кухне снова моет посуду.
Бриз снова был рядом. С трудом, но на пару им все же довелось уговорить его мать прожить отпущенное время с удовольствием. Она вместе с мужем отправилась путешествовать, а через пять месяцев умерла. Тихо и спокойно: во сне после сытного ужина в отеле на берегу моря.
