- Я сверился с правилами, - говорил отец по заранее подготовленному Дином тексту, - предварительная экспертиза действительная ещё пять рабочих дней. Сегодня только четвёртый.
- Верно, - мелко закивал клерк, - но видите ли… вы были записаны на следующий день. И та запись была аннулирована. От вас не поступало никаких уведомлений…
- Мы заново записались, - вмешался Дин, - это не сложно.
- И по-прежнему хотим обменять валюту, - сказал отец, - и спросить кое о чем…
Это было не по сценарию. Отец решил импровизировать, и чуть не разрушил всю налаженную Дином конструкцию.
- Как быстро поступят средства на счёт, - вмешался Дин, спасая положение.
Отец недоумённо на него посмотрел.
Но Дин уже доставал из кармана футляр с пангалактической нотой.
- Транзакция занимает не более одного банковского дня, - ответил клерк; он всё еще нервничал и ёрзал, но постепенно успокаивался, видимо, решив, что неудобные для него вопросы так и не последуют.
Клерк достал. Матерчатые – точно такие же, как в прошлый раз. Дин облегчённо выдохнул. Это было одно из возможных слабых мест его плана. Если бы вдруг банк поменял расходные перчатки на более дешёвые полимерные, всё могло бы пойти не так.
Клерк открыл футляр. Посмотрел на ноту. Потом на них с отцом. Он явно медлил, словно бы что-то чувствовал. Потом обречённо вздохнул, и взял ноту. Секунду он разглядывал её. А потом начал стремительно бледнеть. Недоуменно глянул на Дина. Тот безмятежно улыбался, словно специально растягивая это страшное мгновение.
У клерка задрожали руки. Он уронил ноту на столешницу, и попытался встать. Видимо, он хотел произнести какие-то извинения, но у него вырвалось только тоненькое: «И-и-и-и….»
- Не двигайтесь, - наконец, произнёс Дин, - и повернитесь чуть левее. Чтобы камера не фиксировала ваш рот, когда вы будете говорить.
- Чт… что происходит? – выдохнул клерк, не повернувшись, как просил Дин.
- Повторяю – немедленно повернитесь так, чтобы камера не могла видеть ваш рот, - сказал Дин, стараясь, чтобы его голос звучал холодно и отстранённо, - иначе умрёте.
Он знал, что камеры в помещении фиксируют происходящее, но по закону не имеют права записывать речь. Так что, даже если микрофоны и есть – содержимое записей никак нельзя будет использовать в суде. В отличие от видео.
- Дин, что происходит? – спросил отец, наклонившись к самому его уху.
- Прости, пап. Не мог сказать раньше. Всё под контролем. Ничего не делай, просто молчи, не вмешивайся. Пожалуйста, - скороговоркой прошептал в ответ Дин, прикрыв рот рукой.
Клерк, наконец, послушно повернулся. На него было страшно смотреть: лицо посерело, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, издалека похожие на сыпь, в глазах застыла смертная тоска и ужас.
- Мне нужны контакты того, кому вы сбросили информацию о нашем визите, - отчётливо произнёс Дин.
- К… какие контакты? – пробормотал клерк, - какая информация?
- Боль будет нарастать, - продолжал Дин, - до тех пор, пока не станет невыносимой. Этот яд был синтезирован вчера вечером. Ни в одном госпитале вам не смогут достаточно быстро подобрать антидот. Так что о скорой или об охране даже не думайте. Нажмёте на кнопку вызова – и вы труп. Вы ещё понимаете, о чём я говорю?
- Я… я не знаю… о чём вы… какая информация? По нашим правилам…
- продолжал бормотать клерк.
Дин демонстративно достал купленный недавно на деньги Первой коммуникатор, и посмотрел на время.
- Говорить вы сможете ещё минут пять, - сказал он, - потом боли будут слишком сильными. На пике вам будет казаться, будто с вас живьём сняли кожу, вскрыли каждое мышечное волокно, и тщательно препарировали каждый нерв. А потом медленно окунули в кипящее масло. Самое ужасное, что вы не сможете умереть от болевого шока. Яд этого не допустит. Он специально создан так, чтобы жертва сходила с ума от боли, и встречала смерть как избавление. Если, конечно, раньше не принять антидот.
Дин видел по глазам клерка, как тот сверяет только что сказанное с собственными ощущениям. Видимо, результаты сверки оказались очень убедительными.
- Вы не понимаете, - сказал он тихо, - лучше не лезьте, если хотите остаться в живых… я только винтик… мелкий исполнитель…
- Это мои проблемы, - твёрдо сказал Дин, - мне нужно имя и контакты.
- Это люди со связами на самом верху… у них выход на наместника, они не просто так сидят в полиции… вы не понимаете, это система…
- Имена и контакты.
- Хорошо! – клерк кивнул; было видно, что действие яда приближается к критической точке, - запоминайте: ноль три один два два три ноль пять девять девять девять семь. Это телефонный код, по которому я должен передавать информацию. Человека зовут Алерьян. Говорят, он родственник начальника столичного управления полиции…
- У нас еще три минуты, - Дин снова посмотрел на коммуникатор, - наберите его. И скажите, что мы снова у вас были.
- Но я… - ужас в глазах клерка балансировал на самом краю паники.
- Но вы почти мертвы. Не забывайте. Еще пара минут – и антидот будет бесполезен. Вы не представляете, в каком аду окажетесь, - сказал Дин.
Клерк трясущимися руками достал из стола личный коммуникатор, и начал набирать номер.
- На громкую связь, пожалуйста, - сказал Дин.
Клерк втянул голову в плечи, но активировал динамик.
- Да. Что у тебя? – на той стороне ответили почти сразу; грубый мужской голос.
- Тут пришёл этот… с нотой, - сказал клерк, - он вернулся. Я вынужден принять валюту на счёт.
- Постой… что за этот? Не понял.
- Ну, который из этих… простых, - ответил клерк.
- Из простых? А-а-а, эта парочка лохов, что ли? С дедушкиным наследством?
Отец с Дином переглянулись.
- Да, они.
- Постой… они с нотой пришли?
- Да.
- Невозможно. Мы давно оприходовали товар. Твою долю ещё вчера перевели!
Там ещё одна нота что ли?
- Верно. Ещё одна.
- Блин. Богатенькие лошки! Плохо трясли, значит… надо было лучше на хате ворочатся… хотя это не твоё дело. В общем, приняли. Отбой. Бывай.
Связь оборвалась.
- П… помогите… - прошептал клерк; по всему было видно, что ему приходится совсем туго.
- Возьми футляр, который мы тебе передали, - сказал Дин.
Клерк посмотрел на него взглядом затравленной собаки, но рукой даже не пошевелил.
- На дне футляра противоядие. Просто потри подушечку.
Клерк схватил футляр так быстро, что отец отпрянул. Начал изо всех сил тереть мягкую подкладку на дне. Судя по выражению его лица, противоядие сработало почти мгновенно.
