Ирида согласно кивнула и развела руками.
- Значит, мы ни в коем случае так делать не будем. Надо поступить как-то очень хитро. И, мне кажется, я придумал как.
- Как же?
- Артефакт останется со мной. Я заберу его с собой в Академию.
- Ты же знаешь, что это невозможно. Все личные вещи проверяют.
- И вот для этого мне нужны очень квалифицированные медики, - продолжал Дин, - понимаешь, я хочу спрятать его внутри своего тела. И чтобы всё было сделано так, чтобы даже медицинские сканеры не заподозрили неладное.
Ирида надолго задумалась. Дин не мешал ей размышлять.
- Это… безумие, - сказала она, наконец, - но, думаю, я знаю, где нам смогут помочь.
Дин широко улыбнулся.
Глава 15. Экзамены
Операция прошла совершенно безболезненно и даже приятно. Всё время процедуры Дин оставался в сознании, благодаря использованию самых дорогих технологий, вроде наноботов, позволяющих волокно за волокном трансформировать мышцы в нужную конфигурацию, совершенно не затрагивая нервы. Это было похоже на спортивный массаж. Мышцы бёдер, где были сформированы импланты, немного ныли, как после хорошей тренировки.
Поначалу Дин думал, что полость будут сформирована внутри торса. Но местный врач во время консультации отговорил его от такой схемы. Одно из требований к трансформации, которое он озвучил, была возможность самостоятельного доступа к имплантам. А в главных полостях тела это всё равно оставалось рискованным, даже при использовании самых передовых материалов.
Другое дело – ноги. Врач уверял, что операция даже не скажется на их функциональных возможностях, и он сможет без проблем сдать необходимые нормативы по физической подготовке. Правда, полости для имплантов пришлось сформировать две, иначе невозможно было сохранить симметрию, как эстетическую, так и физическую.
Процесс реабилитации и адаптации занял всего пару дней. Достаточно быстро, чтобы они успели явиться по предписанию в приёмную комиссию Академии.
Для нового перелёта они снова наняли частный звездолёт. Ирида беспокоилась о возрастающих расходах, но Дин сверился с отчётом, и выяснилось, что они пока не выходят даже за пределы полагающихся по вкладу процентов.
Перед входом в червоточину он сознательно решил уснуть и распланировал полёт таким образом, чтобы переход начинался поздно вечером по его собственным, биологическим часам.
У него была гипотеза насчёт вещего сна, который ему привиделся во время предыдущего прыжка к Академии. Сначала, когда прыгали к планете, он не решился её проверить. Но теперь, имея новые модификации в теле и поверив в возможности медицины, он рискнул.
Дин предположил, что вещий сон случился не просто потому, что он спал во время входа в червоточину. Единственная необычная вещь, которая была рядом с ним в это время – это артефакт-ключ, который они раздобыли; больше того, он непосредственно его касался, потому что уснул, сжимая его в руке.
Теперь он решил воспроизвести все условия.
Когда до входа в червоточину оставалось меньше часа, а он всё никак не мог уснуть, Дин даже начал размышлять, не принять ли ему снотворное. Но как скажется химия на чистоте эксперимента? Он этого не знал. И тянул до последнего.
Уснуть всё-таки удалось, причём, как это обычно бывает, совершенно незаметно.
Дин стоял перед приёмной комиссией в Академии. Судя по надписи на большом информационном табло в аудитории, шёл экзамен по физике. Один из самых сложных.
Он снова наблюдал за собой со стороны. Во сне он мог двигаться совершенно свободно и бесшумно, никак не влияя на окружающих. Словно привидение.
Дин, который сдавал экзамен, уже был одет в кадетскую форму. Этот порядок ввели совсем недавно, раньше абитуриенты носили гражданку вплоть до присяги. По новому уложению абитуриенты, не прошедшие вступительные экзамены, всё равно принимали присягу, и отправлялись на стандартный год в войска, на линейные должности, чтобы попытать счастья через год. Форма была полевой, потому что парадной кадетам не полагалось.
Он, спящий, даже замер на секунду, любуясь собой - перед ним была воплощённая мечта. И выглядела эта мечта вполне достойно: идеальный подбор размера, все складки на месте, всё, что должно быть заправлено – заправлено как положено, ботинки вычищены до зеркального блеска. В глазах – гордость, осознание собственного достоинства и непоколебимая уверенность.
Он улыбнулся во сне.
Повинуясь команде председателя комиссии, Дин-абитуриент, двинулся вперёд, чеканя шаг, и вытащил билет с экзаменационными вопросами, по старой традиции отпечатанный на пластике.
Спящий Дин деловито подошёл к себе и глянул в билет из-за плеча, запоминая вопросы. В тот момент он не задумывался, насколько честно поступает. Почему-то во сне это казалось правильным. На войне все средства хороши. А вся его жизнь отныне и вплоть до момента окончательной карьерной победы – война.
Он легко запомнил билет, используя приёмы мнемотехники, которые факультативно изучал дома, готовясь к поступлению. Оставалось только надеяться, что во сне эти приёмы тоже работают.
Потом был экзамен по Основам Имперской лояльности. Самый сложный для него предмет. Тут на каждый вопрос не было однозначно правильного ответа, всё зависело от уровня этики предлагаемого решения и оценивалось комиссией субъективно.
Дин, который спал, наблюдал за своим выступлением и фиксировал реакцию членов комиссии, особенно председателя. Во сне он справился, итоговый балл, который на экзаменах объявляли тут же, был достаточно высоким и, вероятно, «проходным». Но, посмотрев своё выступление со стороны, он понял, как его можно улучшить. И, конечно, запомнил это.
Потом была физическая подготовка. Тут должно было быть всё просто: всего-то отследить конфигурацию полосы препятствий. А она выпала одна из самых сложных, на грани между ученической и боевой. И это хорошо, в собственных физических возможностях Дин никогда не сомневался. Но лишняя неделя, которая осталась до испытаний в реальном мире, будет совсем не лишней.
Наблюдая за собой со стороны, Дин удовлетворённо улыбался. Полоса давалась ему легко.
А потом, как это иногда бывает во сне, он вдруг почувствовал рядом чьё-то присутствие. Резко обернулся. Но за спиной никого не было – только стена огромного тренировочного ангара на территории Академии. Серый гофрированный металл.
И всё же рядом кто-то был. Он ощущал это совершенно отчётливо.
Это было неприятно; чувство тревоги нарастало. Обычно в такие моменты человек просыпается. Но сон почему-то длился.
- Кто здесь? – спросил он вслух, не рассчитывая на ответ, только поразившись, как жалко звучит его собственный голос, едва слышимый на фоне команд, окриков и стонов, доносящихся со стороны полосы.
- А ты как думаешь? – ответ неожиданно пришёл; шипящий голос вкрадчиво произнёс эти слова где-то прямо за его затылком.
