— Я пришла просить у вас прощения, — покаялась она. «Не стоит», планировала ответить я, думая о извинении за прошлое вторжение, как она сказала: — Поступок моего мужа гнусен, не поддаётся никакому оправданию.
— Вам Гордей рассказал об этом? — не поверила я. Зачем, зачем он это сделал?
— У него не было выбора, поймите, Ася, — прижала она руку к груди. — Я загнала его в тупик. Я вынудила его это сделать…
— Минуточку, — пискнула я и сбежала в ванную.
Мне требовалась передышка. Разговор повернул совсем в другую сторону, нежели я ожидала. Я прикрыла дверь и навалилась спиной, будто гостья бросится за мной следом, доказывать мне свои аргументы, а я не дам ей ворваться. Постояла так и шагнула к раковине, пустила воду. Заметила два серых пятнышка, сунулась под ванную, достала порошок, губку. Щедро отсыпала на белый фаянс и принялась отчаянно тереть, чтоб добела. Уловила своё отражение в зеркале: мечущийся взгляд, пылающие щеки и отшвырнула губку — ну, сколько можно! Запустила обе руки под воду, умылась и отправилась обратно в комнату, в глубине души надеясь — гостья ушла.
Но мои чаяния не оправдались, Марина Николаевна не испарилась. Полупустой стакан отправлен на стол, в руках её пудреница, которую она захлопнула, как только я вошла.
— Я могу продолжить? — спросила она. Я кивнула, да, конечно, и опустилась в кресло, сохранять спокойствие в нем гораздо комфортнее. — Не подумайте, что я выгораживаю мужа, но я больше чем уверена, о содеянном он раз сто пожалел, не меньше. Порой я замечала, его что-то гнетет, списывала это на другие сложности. Разумеется, о подобном я и помыслить не могла. От мужа я никогда не откажусь, тут лукавить не стану, но, если вы позволите, принесу извинения и от его имени. Сам этого сделать не может, однако, я уверена, просил бы. Простите его, Ася. Всех нас простите. Конечно, вы имеете полное право…
— Достаточно, — перебила я. Показалась себе грубой и пояснила: — Я не хочу больше говорить об этом. Я просто хочу поскорее забыть и начать жить заново.
Я поднялась, намекая, что аудиенция окончена. Хватит на сегодня с меня. Она всё правильно поняла и тоже поднялась, но всё-таки не удержалась и ещё раз сказала:
— Извините.
— Вас извиняю. Но сомневаюсь, что у меня когда-нибудь получится простить… вашего мужа.
— Да, я понимаю, — рассеянно вздохнула она и подхватила сумочку. Сунула пудреницу внутрь, пошла к выходу. Я отправилась за ней, проводить, когда мы достигли калитки, Марина повернулась и ляпнула: — Мы могли бы подружиться, по крайней мере, попробовать…
От неожиданности я закашлялась, а она смутилась. Тогда я подумала: надо что-то сказать, но не нашлась, что ответить. Пустых обещаний давать не люблю, к тому же, далеко не уверена, нужна ли ей эта дружба. Она как будто ждала и уходить не спешила, я неопределенно покачала головой и пискнула:
— Может быть.
«Хорошо», — кивнула она и попрощалась. Я с облегчением захлопнула калитку и ткнулась в неё лбом. Горячий, черт! Металл успел прогреться невыносимо.
Мы уминали с Гамлетом окрошку, причем, он ел на кефире, что мне показалось абсолютнейшей дикостью, но на вкус и цвет, как говорится, когда он заметил:
— А ты чего такая довольная? — Я отвлеклась от тарелки и ответила:
— Просто. Погода вон хорошая, выходит и настроение.
— Погода больше недели хорошая, — хмыкнул армянин, — а настроение только сейчас.
— Господи, Гамлет, жуй свою кефирную бурду и не умничай.
— Э-э… почему бурда? Ты в свою тарелку загляни.
— Ну, и зануда же ты! — попеняла я.
— Э-э… почему зануда?
Я только развела руками — тебе ещё нужно объяснять? Он сообразил и заулыбался, а потом в доказательство, мол, не зануда, рассказал анекдот про армянина с индюком на Красной площади. С чувством, напустив в речь ещё больше акцента. Я посмеялись и спросила:
— Ты на рынок сейчас?
— Да. Гости из пятого номера шашлык заказали, мяса совсем нет.
— Я с тобой.
Болтаться с ним по рынку оказалось довольно весело. Мне отовсюду неслось: «барев дзес, красавица!», и, как ни странно, я находила это приятным и нисколько не оскорбительным. Улыбалась, здоровалась в ответ и шлепала себе по рядам дальше. Гамлет иногда хмурился, а иногда что-то отвечал на своём языке. С одним из продавцов фруктов пустился в небольшую перебранку, результатом которой стала пластиковая миска клубники в моих руках. Мой компаньон бранился, совал торговцу деньги, а тот махал на него рукой, иди, мол, и купюру брать отказывался. Перепалка состоялась на армянском, но суть я смогла уловить. Торговцу не пришлось по вкусу замечание Гамлета на брошенное мне «красавица», тогда он решил из принципа вручить мне презент в виде клубники, Гамлет, в свою очередь, вознамерился во что бы то ни стало, заплатить за неё. Постепенно моя скромная персона отошла на второй план и главным для них стало: одному вручить, второму ни взять. Закончилось это тем, что я утянула Гамлета за рукав, а тот на меня надулся, потому как, деньги в этот момент находились в его ладони. Я лишь посмеивалась.
Когда мы нагруженные вернулись в машину, Гамлет заметил:
— Такое настроение и хорошо, и плохо. На рынок в таком настроении не возьму больше.
— Ладно, не ворчи. Зато, смотри, у нас есть халявная клубника.
— Я заплатить мог.
— Не… — протянула я, съела одну ягоду не мытой и подмигнула: — Халявная вкусней.
Мы расселись по своим местам, Гамлет тронулся и тут же убрал руки с руля, взмахнув ими:
— Как эта баба к тебе пришла, тебя не узнать. Она тебе что, миллион долларов притащила?
— Рули давай, миллион. Я может жизнь новую начинаю.
— А старую куда дела? — смеясь, поинтересовался он.
— Выбросила.
Эпилог
Рано утром я отправилась к морю, с вполне себе четкой целью. Прошлась по набережной в одну сторону, потом в другую, наблюдая как прибывают отдыхающие. Навстречу шла девушка в коротких шортах, а я подумала: когда-нибудь и я в подобных пробежаться, хотя бы до пляжа смогу. Постепенно ускоряла шаг и чем дольше бродила, тем больше ощущала беспокойство. Глянула который час и подумала: может опоздала? Или совсем не ходил сегодня. И упорно брела вперед. По широкой дуге обогнула скалу, находившуюся и на море, и на суше одновременно, и начала спуск к берегу. Времени я тут когда-то провела достаточно.
