Осложнение обстановки в местах комплектования повлекло ужесточение нормативной базы в отношении призываемого на освобожденных территориях населения. Постановление ГКО от 4 ноября 1944 г. № 6884с и постановление СНК СССР № 30-12 от 6 января 1945 г. установили порядок проверки советских военнослужащих, освобождаемых из плена. Аналогичный порядок был распространен и на гражданских лиц военнообязанных возрастов. Прежде всего это касалось лиц нерусских национальностей с освобождаемых в конце войны территорий. Совместным распоряжением заместителя наркома обороны – начальника тыла Красной армии генерала армии А.В. Хрулева и Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации генерал-полковника Ф.И. Голикова от 18 января 1945 г. № 1/1240646с предписывалось таких граждан направлять во фронтовые пересыльные пункты или пограничные проверочно-фильтрационные пункты НКВД СССР, откуда после проверки военнообязанных и бывших военнослужащих, не вызвавших подозрения и признанных годными к строевой службе в Красной армии, передавать во фронтовые запасные части и запасные части военных округов
[1103]. Негодные к военной службе и граждане непризывных возрастов возвращались по месту жительства. Лица, служившие в немецкой армии, власовцы, полицейские и т. п., а также все советские офицеры, находившиеся в плену, направлялись в спецлагеря НКВД
[1104]. Таким образом, полностью победила позиция НКВД, требовавшего поставить заслон бесконтрольному потоку пополнений с освобожденных западных областей СССР в порядке приказа НКО № 089-1942.
Мобилизация граждан старших возрастов, проходившая в западных регионах Украины в ноябре – декабре 1944 г., осуществлялась значительно сложнее, чем мобилизация призывной молодежи, проходившая там же ранее, в августе – сентябре 1944 г. 17 декабря 1944 г. командующий войсками Львовского военного округа генерал-лейтенант И.К. Смирнов докладывал в Главупраформ о ходе мобилизации военнообязанных запаса русских и украинцев возрастов с 1900 по 1927 г. рождения. По его данным, по семи облвоенкоматам (Волынский, Дрогобычский, Львовский, Ровенский, Станиславский, Тарнопольский, Черновицкий) явилось подлежавших призыву военнообязанных 33 896 человек, в то время как 20 774 человека (или 37,1 %) уклонились от призыва
[1105]. В Станиславском облвоенкомате цифра уклонистов достигала 73,5 %. Добровольцев уже практически не было. В отношении оставшихся граждан Смирнов докладывал начальнику Главупраформа, что «остались только контингенты военнообязанных, которые приходится брать лишь силой, путем неоднократных облав и вылавливания уклоняющихся…»
[1106]. В связи с этим командующий войсками округа запрашивал «немедленную помощь военкоматам вооруженной силой» в количестве «двух-трех стрелковых дивизий» (выделено мной. – Авт.), иначе наряды на мобилизацию выполнить было невозможно
[1107]. Имевшиеся в округе воинские части (63-й и 64-й учебные стрелковые полки, 43-я запасная стрелковая дивизия), по словам Смирнова, были полностью заняты в конвоировании мобилизованных до областных сборных пунктов и охране на железных дорогах.
Командованию округа пришлось прибегать к хитрости для выполнения наряда. Например, молодежь 1927 г. рождения первоначально была вызвана на учебные сборы, по окончании которых, без роспуска по домам, сразу же призвана (таким образом удалось собрать 9596 призывников)
[1108].
Однако было бы неправильно считать, что население Западной Украины все как один уклонялось от мобилизации, проявляя тем самым нелояльность советской власти и Красной армии. Достаточно широким было и добровольческое движение. Так, в декабре 1944 г. 4-й Украинский фронт сообщал о принятых 11 тыс. добровольцах и об ожидаемом приеме еще 13–15 тыс. добровольцев из числа жителей Закарпатской Украины
[1109].
С учетом всего сказанного вполне понятно, что войсковое командование не было довольно поступающим пополнением. К тому же вновь актуальной стала языковая проблема. Без малого 182,8 тыс. мобилизованных (около 20,78 %) из числа западных украинцев, белорусов и особенно молдаван не владели русским языком
[1110]. В мае 1944 г. командующий войсками 2-го Украинского фронта докладывал И.В. Сталину: «За весь период наступательных операций фронт производит укомплектование дивизий исключительно за счет освобожденной территории. Кадры дивизий разжижались местным пополнением, боевые качества которого неудовлетворительны, в политическом отношении малоустойчивы»
[1111]. Как это случалось в первый период войны с пополнением из Закавказья и Средней Азии, командующий запрашивал замену 63 тыс. человек местного пополнения (в данном случае речь шла о молдаванах) на 40 тыс. человек «из числа обученных и призванных на территории Центральной России и Сибири»
[1112].
Серьезные трудности возникли в прибалтийских советских республиках. Кадры уездных военкоматов для них формировались заранее, еще до освобождения уездов и городов. Они вступали на освобожденную территорию одновременно с частями Красной армии и сразу же разворачивали регистрацию военнообязанных запаса с выдачей на руки гражданам документов воинского учета. Работы по проведению мобилизации граждан мужского пола возрастом до 35 лет были начаты с подворных обходов и составления списков силами офицерского состава городских, уездных военных комиссариатов и партийно-советского актива. Так, в Литовской ССР на списочный учет было взято 187 725 человек. Каждому учтенному выписывались повестки о явке их на мобилизационные пункты с указанием сроков и мест явки.
Как и в Западной Украине, военно-учетные и мобилизационные мероприятия встречали противодействие значительной части местного населения, нелояльного советской власти. В Литве явилось на мобилизационные пункты 136 025 человек, а не явилось – 51 700 человек. Основной причиной этого в итоговом докладе Литовского республиканского военкомата была названа «вражеская работа и запугивание со стороны антисоветских элементов»
[1113]. На деле же органы комплектования не были способны в краткие сроки «переварить» столь значительный контингент. В случае с литовцами это было наиболее очевидно. Для военной подготовки масс мобилизованных 2-й отдельный литовский запасный стрелковый батальон, ранее обслуживавший пополнениями только одну национальную литовскую дивизию, в сентябре 1944 г. был развернут сразу в запасную дивизию на 25 тыс. человек переменного состава. Причем число офицеров оставалось прежним и теперь составляло лишь 15-20 % от всего начальствующего состава. Остальные офицеры литовского языка не знали. Положение стало значительно сложнее, когда по настойчивой просьбе ЦК КП(б) Литвы уже во второй половине октября дивизию передислоцировали из Смоленска в Литву. Ее расположили в трех уездах, не обеспечив необходимой инфраструктуры, не создав надлежащих бытовых условий для красноармейцев, в результате чего в дивизии отмечались стопроцентная вшивость, эпидемии чесотки и брюшного тифа. В результате и без того не горевшие желанием воевать в составе Красной армии литовцы дезертировали сотнями, поодиночке и группами. Расположение запасных частей в местах разлагающе сказывалось на дисциплине. Часто приезжали родственники и склоняли мобилизованных к побегу
[1114].
