Таблица 39. Представительство русских, украинцев и белорусов в Красной армии с 1920 по 1945 г., в процентах
Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 24. Д. 167. Л. 2, 5; Д. 114. Л. 2; Д. 87. Л. 1–39; Д. 3. Л. 3; Д. 17. Л. 7–117; Жиромская В.Б., Киселев И.Н., Поляков Ю.А. Указ. соч. С. 86–88; Всесоюзная перепись населения 1939 года… С. 57; Предварительные итоги переписи населения 28 августа 1920 г. Т. 1. Вып. 3. С. 1–19; Отчет Народного комиссариата по военным и морским делам за 1922/1923 гг. М., 1925. С. 43.
6.5. Отрицательный отбор: запреты и ограничения в комплектовании Красной армии по этническому признаку в годы Великой Отечественной войны
До сих пор речь шла о, что называется, позитивном аспекте усилий органов государственного и военного управления, направленных на максимально возможное вовлечение народов СССР в вооруженную борьбу с врагом. Однако была и противоположная по смыслу и содержанию деятельность органов власти и военного управления, целью которой было, напротив, ограничить или вовсе прекратить поступление в ряды войск представителей тех или иных этносов.
Если в первом случае решалась задача массовости и непрерывности потока людских пополнений, то во втором, напротив, вооруженные силы целенаправленно лишались части людских ресурсов. В данном случае органами государственного и военного управления преследовалась иная цель: путем отсева части военнослужащих и ограничения призыва в отношении этносов, по тем или иным характеристикам считавшихся непригодными для военной службы в рядах Красной армии, повысить моральные и боевые качества войск.
Исследование документальной базы позволяет классифицировать ограничения на комплектование войск по этническому признаку на две большие категории – во-первых, по политическим причинам и, во-вторых, в связи с культурно-языковыми особенностями национальных контингентов.
Ограничения по политическим причинам вызывались реальной или мнимой нелояльностью советской власти со стороны представителей ряда этносов (выражающейся в антисоветском повстанческом движении, уклонении от призыва и мобилизации) или компрометирующим этническим родством с народами, представлявшими враждебные Советскому Союзу государства. Политические критерии при допуске этносов в ряды Красной армии широко применялись и в довоенный период. Они не являлись догмой и использовались довольно гибко, в зависимости от колебаний внутренней и внешней политики государства. В годы Великой Отечественной войны эта тенденция продолжилась: перечень непризываемых народов корректировался и уточнялся в соответствии с обстановкой на фронте и реальной социально-политической ситуацией в национальных регионах СССР. Эти меры носили превентивный, внесудебный и всеобщий (то есть единый для представителя одного этноса) характер.
За годы войны сформировался корпус руководящих документов по ограничению приема в Красную армию граждан СССР по этническому признаку. Это – имевшие совершенно секретный гриф постановления ГКО и приказы НКО, а также директивы начальника Главного управления формирования и укомплектования войск Красной армии, ограничивавшие призыв и мобилизацию на военную службу значительному числу народов СССР, среди которых были представители этносов, воюющих с СССР, народов, относимых к родственным с воюющими с СССР, а также народов, чье отношение к советской власти в условиях войны было сочтено предательским.
В первые месяцы Великой Отечественной войны очередные призывы и мобилизации граждан осуществлялись без ограничений по этническому признаку. Таковы были: первый после начала войны очередной призыв граждан 1922 и 1923 гг. рождения, объявленный 15 сентября 1941 г. (постановление ГКО № 675с
[1129] и приказ НКО № 0355
[1130]), а также эвакуационные призывы граждан 1904–1895 гг. рождения и новобранцев 1922 и 1923 гг. рождения, осуществлявшиеся с августа по октябрь 1941 г. в угрожаемых оккупацией областях УССР и РСФСР (постановления ГКО № 452сс от 10 августа, 459сс от 11 августа, 488сс от 15 августа, 506сс от 18 августа, 585сс от 28 августа, 763сс от 11 октября, 807сс от 16 октября, 836сс от 25 октября 1941 г.
[1131]).
Однако одновременно с призывами и мобилизациями в войсках разворачивались чистки от представителей «неблагонадежных» народов. Уже 22 июля 1941 г. директивой НКО № 090 было предписано: «Очистить все части от сомнительных людей (курсив мой. – Авт.), учтя при этом, что среди призванных в западных областях Украины, Белоруссии, а также среди призванных в Молдавии, Буковине и Прибалтике оказалось значительное число изменников»
[1132].
Недвусмысленно и публично (путем оглашения в печатной прессе) репрессивная мотивация власти была артикулирована лишь однажды, когда одними из первых в начале войны были «наказаны» советские немцы. Характерный ход мысли высшего руководства страны демонстрирует указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. о выселении немцев Поволжья из мест традиционного проживания и ликвидации государственной автономии советских немцев. Здесь безапелляционно было заявлено, что, «по достоверным данным», среди них «имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов (курсив мой. – Авт.), которые по сигналу, полученному из Германии, должны произвести взрывы». Однако, указывалось в документе, остальное население из числа немцев якобы не оповещает об этом советские власти, чем содействует шпионской деятельности. Поэтому правительство вынуждено «принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья»
[1133].
Логическим продолжением депортации немцев стала зачистка от них рядов вооруженных сил. Первоначальный вариант приказа НКО, подготовленный Главным управлением формирования и укомплектования Красной армии, повторял дух и лексику указа Президиума Верховного Совета от 28 августа 1941 г. В частности, в нем указывалось, что «эти лица (то есть военнослужащие-немцы. – Авт.)… не могут и не должны пользоваться каким-либо доверием (выделено мной. – Авт.) бойцов и командиров Красной армии», поскольку могут быть использованы в провокациях германского командования. Проект приказа предлагал изъять весь рядовой и младший начальствующий состав из числа немцев, «установив за ними строжайшее наблюдение», а начальствующий состав – уволить из армии
[1134]. Однако в итоговом варианте приказа об изъятии немцев мотивировочная часть была опущена. После репрессии советских немцев аналогичные акции в отношении других этносов всегда реализовывались в условиях строгой секретности. Ни в одном распоряжении органов власти и военного управления более не содержалось мотивировочной части, которая бы давала объяснения чистке армии от представителей того или иного этноса или же о недопущении их в ряды вооруженных сил.
