В 1914 г. Военное министерство готово было внести вопрос о призыве инородцев на рассмотрение Государственной думы
[252], однако неспешный ход обсуждения проблемы был прерван началом войны. Таким образом, система льгот нерусскому населению просуществовала без значительных изменений до самого начала Первой мировой войны.
Перед началом Первой мировой войны положение оставалось прежним. Так, по итогам призыва 1912 г. (в этом году последний раз публиковался этнический состав армии) числилось 76,8 % (см. таблицы 4 и 5) восточных славян среди нижних чинов и 85,8 % среди офицеров
[253]. В то время, согласно данным Центрального статистического комитета МВД Российской империи, по состоянию на 1913 г. русские (включая 43,4 % великороссов, 17,4 % малороссов и 4,6 % белорусов) составляли лишь 65,5 % населения империи
[254]. До самого дня падения монархии многомиллионные массы подданных, населявших окраины империи, не состояли на воинском учете и не подлежали мобилизации и призыву.
Более того, с началом войны льгота инородцам была подтверждена законодательно в новой (и последней в российском законодательстве) редакции Устава о воинской повинности, изданной 31 мая 1915 г. 1-е отделение 4-й главы Устава «Об изъятиях, отсрочках и льготах по отправлению воинской повинности» целиком было посвящено «изъятиям для некоторых местностей и частей населения», которые распространялись «впредь, до дальнейших распоряжений» (ст. 45–49)
[255]. В то же время Устав о воинской повинности не содержал ограничений по национальному или вероисповедному признаку для лиц, поступавших на службу добровольно охотниками и вольноопределяющимися во все рода войск или юнкерами в военные училища.
Мировая война ознаменовалась невиданным доселе в истории страны расходом людских ресурсов
[256]. Только маршевыми пополнениями в 1914 г. на фронт были отправлены около 1,5 млн человек, в 1915-м – 3286 тыс. человек, в 1916 г. – 2533 тыс. человек
[257]. Но до половины годных к службе контингентов были освобождены от нее по льготам. Уже на второй год войны Русская армия стала испытывать трудности в пополнении людьми, в связи с чем потребовалась перестройка системы комплектования войск. Уже в начале войны пришлось прибегнуть к массовому призыву не прошедших прежде военной службы ратников ополчения 1-го и 2-го разрядов – как правило, людей возрастных и многосемейных, не расположенных к военной службе и болезненно воспринимавших отрыв от родных хозяйств и семей. По данным Главного управления Генерального штаба, из имевшегося в начале 1915 г. запаса в 34 982 тыс. военнообязанных мужчин в возрасте от 18 до 45 лет в течение Первой мировой войны было призвано в армию 14 375 тыс. человек вдобавок к имевшимся в армии на момент объявления мобилизации 1 423 тыс. человек. Всего было взято у населения 15 798 человек.
[258] Остальные лица военнообязанного возраста (около 20 млн человек) не были призваны по физической негодности, в связи со льготами, уклонением от призыва и другим причинам
[259]. Было очевидно, что комплектование войск требует предельного напряжения людских ресурсов. Для самодержавной России, с ее недостаточно развитой по сравнению с ведущими странами экономикой, этот предел наступил на рубеже 14 % от общей численности населения. Изъятие рабочих рук выше этого значения критически подрывало работу промышленности и аграрного сектора. Всего по послевоенным оценкам было мобилизовано от 15,8 млн человек
[260] до 17,5 млн человек
[261].
Статистики призыва в годы Первой мировой войны по национальностям не велось: списки призывников и отчетность по итогам призыва составлялись отдельно лишь для лиц иудейского вероисповедания и отдельно – для всех остальных вероисповеданий (ст. 189, 191, 223 Устава о воинской повинности в ред. 1915 г.). Но по косвенным данным можно заключить, что призыв в национальных регионах (Кавказ, азиатская часть России) был многократно ниже, чем в Европейской России. Данные сельскохозяйственной переписи 1 сентября 1917 г., несмотря на несовершенство обследования, связанное с революционными событиями, показывают, что в великорусских, малорусских, белорусских губерниях к осени 1917 г. было призвано от 150 до 400 тыс. человек. В кавказских и азиатских губерниях и областях призыв не превышал нескольких десятков тысяч человек
[262].
К началу Первой мировой войны Россия подошла с большим запасом непризываемого инородческого населения, численность которого оценивалась от 7,4 млн человек (оценка Военного министерства
[263]) до 10 млн человек (оценка депутата Государственной думы А.И. Шингарева
[264]) мужского пола. Это могло составлять от 8 до 11,5 % всего мужского населения империи. Расчетным способом Военное министерство вывело общее количество призывников-инородцев, ежегодно освобождаемых от военной службы в мирное время, в 133,5 тыс. человек. Используя общий коэффициент принимаемых на действительную службу из числа подлежащих призыву (35,7 %), можно было рассчитывать на дополнительные 47 тыс. новобранцев
[265] при нормальном призыве мирного времени. На период войны можно было призвать и более старшие возраста, однако, как и молодежь призывного возраста, все эти люди не были обучены военному делу. Это было большой проблемой, ибо считалось, что сам призыв, а затем военное обучение инородцев заняли бы столько времени, что война могла закончиться, прежде чем на фронте окажется первый солдат.
