Установлено, что в связи с различным культурным уровнем советских этносов и традициями военной службы темпы и качество формирования и боевой подготовки национальных формирований существенно отличались: части, укомплектованные славянами и представителями закавказских, поволжских народов, уже во второй половине 1920-х гг. по уровню боевой подготовки встали вровень с прочими номерными частями и были включены в мобилизационный план, в то время как части, комплектовавшиеся представителями народов Северного Кавказа, Казахстана и Средней Азии, требовали еще значительной работы. Главными причинами задержек являлись нехватка национальных командно-начальствующих кадров, а также материальные сложности. Уже в конце 1920-х гг. программа нацформирований требовала балансировки и уточнения.
5.3. Развитие национальных формирований в условиях наращивания военной мощи СССР (конец 1920-х – 1930-е гг.)
30 апреля 1927 г. были подведены первые итоги развития национального сегмента Красной армии. В докладе заместителя начальника Штаба РККА С.А. Пугачева в РВС СССР «О национальном строительстве РККА» отмечалось, что собственными национальными формированиями к этому времени располагали семь союзных и семь автономных республик РСФСР, а также все автономные области РСФСР Северного Кавказа. Кроме того, полностью был сформирован Карельский кадровый егерский батальон. Наряду с этим концентрацией было охвачено большинство народов, которым не были положены отдельные национальные части или соединения. Окончательно сформированными считались девять стрелковых дивизий: четыре украинские, белорусская, две грузинские и в основном армянская и азербайджанская. В докладе подчеркивалось, что эти воинские формирования построены «на общих для РККА основаниях», имели одинаковую с обычными соединениями организацию, проходили единую программу обучения, в связи с чем С.А. Пугачев делал вывод, что такие дивизии «можно считать по своей боеспособности равноценными номерным дивизиям Красной армии»
[611]. Эти национальные формирования учитывались в оперативных расчетах Штаба РККА наравне с прочими соединениями Красной армии
[612].
В то же время, говорилось в докладе, «некоторые национальности, до сего времени не привлекавшиеся [к военной службе], не могут быть призваны и сейчас» и «далеко еще не все существующие национальные части достаточно окрепли и в этих условиях не могут являться прочными кадрами для дальнейшего развертывания»
[613]. Причиной этого следует считать: дороговизну содержания воинских частей, нехватку казарменного фонда на окраинах страны, слабую постановку военно-учетной работы на местах, неразвитость местных органов военного управления и, особенно, нехватку национального командного состава, первый выпуск которого из военных школ пришелся только на 1928 г.
В докладе С.А. Пугачева были сделаны предположения о возможном оперативном использовании национальных формирований. Если оставить за рамками украинские и белорусскую дивизии, которые мало чем отличались от «русских» соединений, национальные части, готовившиеся на Кавказе и в восточных регионах страны, имели «особое значение для наших восточных театров, где условия климата и горной местности диктуют формирование войск из местных контингентов, более приспособленных для службы на этих театрах…». Они рассматривались как «костяк для стратегического развертывания на этих театрах» (выделено мной. – Авт.), но при сохранении возможности использования их на любом другом театре «в качестве составной части РККА». Прозвучала мысль, которая уже неоднократно высказывалась военными специалистами: «Учитывая необходимость использования национальных войск в специфических условиях местности, признается целесообразным придать им организацию, которая бы отвечала требованиям подвижности, легкости, приспособленности к действиям в горах»
[614].
Кадровые и материальные проблемы стали причиной коррекции пятилетней программы нацформирований в 1927 г. 5 мая обновленная программа была одобрена Политбюро ЦК ВКП(б), а 11 мая утверждена РВС СССР
[615]. Фактически речь можно вести о принятии нового плана национальных формирований, поскольку отныне начало реализации скорректированной программы отсчитывалось с 1927 г., а окончание ее реализации было отодвинуто на 1933 г.
Замысел программы состоял в необходимости увязки плана нацформирований с планом подготовки национального комполитсостава, обеспечения реальной боеспособности национальных частей, установления правильного соответствия между штатами нацформирований, величиной национального региона и численностью его населения, а также утверждения единого командного языка (русского) во всей Красной армии
[616]. Новая программа составлялась «в общем соответствии с общим планом военного строительства СССР, с экономическими ресурсами Военведа, с действительными возможностями отдельных национальных республик и областей»
[617].
Политическая значимость национальных формирований по-прежнему объявлялась приоритетной: само их существование, утверждалось в обновленной программе, «служит логическим завершением национальной политики (выделено мной. – Авт.) Советского Союза»
[618]. Как отмечал в 1927 г. журнал «Война и революция», несмотря на все трудности, «принципиальная необходимость национальных формирований вообще» несомненна, поскольку является политической задачей, «особенно в сравнении с периодом Российской империи, когда военное министерство так и не смогло всерьез подступиться к вопросу о призыве на окраинах империи»
[619].
Обновленная программа фиксировала и новую политическую расстановку сил между центром и национальными политическими элитами. В подписанном 27 июня 1927 г. наркомом К.Е. Ворошиловым циркуляре РВС СССР об окончательном утверждении плана национальных формирований отмечалось, что охватить все республики «нет ни возможности, ни необходимости». Он категорически требовал придерживаться утвержденного плана нацформирований: «отказаться от новых его исправлений и изменений и в соответствии с этим прекратить ходатайства такого характера и содержания»
[620]. Таким образом, если еще недавно национальные регионы без особых усилий добивались решений союзных властей о «своих» нацформированиях, то в 1927 г. на все возможные в будущем просьбы сразу был дан категорический отказ. Как показал анализ документов, принятый план действительно выдерживался в части сворачивания переговоров военного ведомства с национальными партийными и государственными элитами по поводу новых воинских формирований. Однако создание новых частей не прекратилось и продолжилось в рамках концентраций – внепланового сосредоточения красноармейцев-националов в номерных соединениях.
