Я оборачиваюсь и вижу в дверях Игоря Петровича. Он стоит с грустной улыбкой и, кажется, в его глазах снова выступают слезы.
— Ой, извините, я не знал.
— Ничего страшного, Максим. Кристина сейчас тут не живет.
— А где она? — Аккуратно интересуюсь, а сам удивляюсь, что у этого мужчины есть ребенок. Почему мне раньше никто не говорил? Впрочем, логично, что у маминого супруга есть дети. Было бы странно, если бы в этом возрасте у него их не было.
— Она уехала учиться в Америку.
— Понятно. А давно она уехала? Я с ней знаком?
Игорь Петрович посмотрел на меня тяжелым взглядом, шумно вздохнул и покачал головой.
— Знаком, Максим. Она твоя ровесница. Вы в Москве учились в одном классе. Уехала она полгода назад.
— Ясно.
— Я надеялся, что Кристина приедет на новогодние праздники, и ты с ней повидаешься, но она сказала, что у нее не получается. Так много учебы, что приходится даже на каникулах зубрить. Будем надеяться, что у нее получится приехать весной. Вы должны с ней встретиться.
— А где она учится?
— В Гарварде.
— Ого, круто. — Я искренне удивился. Наверное, она очень умная.
Игорь Петрович еще раз грустно мне улыбается и уходит к лестнице, оставляя меня в комнате его дочери одного. Я бросаю на спальню последний взгляд и удаляюсь. Неприлично заходить в комнату к незнакомому человеку.
Уже перед сном меня навещает мама.
— Как ты себя чувствуешь на новом месте, сынок? Все в порядке?
— Да, мам, все хорошо. Но я совсем не помню этот дом.
Родительница мне грустно улыбается.
— Ничего, Максим, будем надеяться, что ты все вспомнишь. А если все-таки нет, то ничего страшного. Это всего лишь 11 класс в школе. Ничего особенного в этот год в твоей жизни не произошло. Ты учился и поступал в институт.
— И еще я зачем-то сделал татуировку.
Мама скосила глаза на мою область сердца и с укором выговорила:
— Если бы я знала, что ты собираешься, голову бы тебе открутила!
— Ну если я ее сделал, значит, мне это было нужно.
Родительница лишь закатила глаза. Я решил сменить тему.
— Мам, а у Игоря Петровича есть дочка?
— Да, ее зовут Кристина. Она твоя ровесница.
— Он мне уже сказал. А почему ты не говорила мне о ней раньше? Когда я еще в больнице лежал.
Мать пожала плечами.
— Она уехала учиться в Америку полгода назад. Но ты с ней не сказать, что дружил. Так, просто жили в одном доме и учились в одном классе. На этом все.
— Я с ней не общался?
— Нет, Максим, вы с ней старались игнорировать друг друга.
— Почему?
— Кристина хорошая девушка, но сложная. С ней очень тяжело найти контакт. Вы с ней не враждовали, но и не общались. Скорее, просто терпели присутствие друг друга. Да и ты сам не стремился стать с ней друзьями. — Мама на мгновение задумалась. — Взаимный игнор — вот как я бы охарактеризовала ваши с ней отношения.
Я удивился. Я жил в одном доме, на одном этаже, учился в одном классе с дочерью моего отчима и вообще с ней не общался? Я точно не мог так себя вести. Значит, инициатива игнорировать друг друга исходила от нее.
Мама ушла, а я еще долго не мог уснуть. Отчего-то вдруг в кровати стала остро ощущаться пустота. Как-будто кого-то не хватает рядом. Очень странно. Я с детства спал один, даже без игрушек. Перевернулся на другой бок и придвинулся лицом ближе к стенке. Положил голову на соседнюю подушку.
Нос почувствовал совсем легкий аромат жасмина. Я втянул глубже, потом еще глубже. Запах едва уловим. Я зарылся лицом в подушку и стал вдыхать сильнее и сильнее. Появилось четкое осознание того, что этот запах для меня важен. Я обнял подушку, прижался к ней лицом и уснул. Мне снова снился тот детский лагерь и девочка с голубыми глазами.
В университете меня ждут через две недели. Все эти дни до учебы я оставался дома один и бесцельно слонялся по особняку. Но ноги то и дело почему-то несли меня в комнату дочери Игоря Петровича. Я просто заходил к ней, садился на кровать и тупо сидел. Сам не знаю, зачем я это делал. Надо попросить маму показать мне ее фотографии. Вдруг вспомню?
Я подошёл к бежевому комоду, открыл первый ящик и увидел множество красивого нижнего белья. Тут же закрыл. Посомневался пару секунд и снова открыл. Стал перебирать его пальцами.
Что ты делаешь, Максим??? На фига ты копаешься в трусах дочери своего отчима??? Ты совсем придурок???
С шумом задвинул ящик и быстро вышел из комнаты. Сердце бешено заколотилось. Зашёл к себе, упал на кровать, достал из-под одеяла подушку, что слегка пахнет жасмином, положил ее на лицо и так и лежал, пока сердцебиение не унялось.
Но я возвращался в ее комнату снова и снова. И каждый раз, когда я тут оказывался, мне приходилось бороться с диким соблазном рассматривать ее вещи. В итоге я так и не смог его побороть. Я стал открывать другие ящики комода и смотреть, что в них. Во втором лежали какие-то ее майки. Я достал одну и поднёс к носу, почувствовал аромат розы, который слегка витал в этой комнате. Как же мне нравится этот запах...
В третьем ящике лежали футболки. Я снова достал одну и снова вдохнул. В четвёртом — последнем — лежало какое-то девчачье барахло. Мои глаза привлекла одна сиреневая шкатулка. Я взял ее в руки, открыл и на панели под красивую мелодию закрутилась балерина.
Я сидел в комнате дочки отчима часами. Почему-то только в ней чувство тоски и грусти, которое я ежедневно испытывал, становилось меньше. В какой-то момент я решился отодвинуть дверцу шкафа. На вешалках множество одежды. Я перебрал пальцами блузки, юбки и платья. Вот это длинное голубое с пайетками очень красивое. И вот это цвета пыльной розы. Оно, наверное, достаёт девушке до колен. У нее очень хороший вкус.
Закрыл шкаф и вернулся на кровать. Лёг. Повернул голову в сторону прикроватной тумбы. Я буду полным идиотом, если посмотрю, что в ее ящиках? Думаю, да. Ведь прикроватная тумба — это очень личное. В ней хранятся вещи, которые не предназначены для чужих глаз.
Но я все-таки тянусь к первому ящику, выдвигаю его и вижу пачку презервативов. Ого. Открываю второй и вижу там какие-то странные штуки. Не сразу понимаю, что это, но когда наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе, мне сразу становится дико стыдно, и я закрываю ящик. Это явно предметы из секс-шопа. А у нее, наверное, была очень бурная личная жизнь.
Какой же ты дебил, Самойлов! То в трусах ее копаешься, то в штуках из магазина для взрослых. Вали давай из этой комнаты. Видимо, авария тебе отшибла не только память, но и мозги в целом. Так и маньяком стать недолго.
Я все-таки заставляю себя уйти из комнаты Кристины Морозовой, и у меня даже получается бороться с соблазном снова туда зайти в последующие дни. Вместо ковыряния в шмотках сводной сестры я стал рассматривать в зеркале свою татуировку.
