— Я засекаю 20 минут! — Крикнула мне Триша.
В этот момент над моим ухом склонился какой-то парень, который стоял рядом и наблюдал эту картину.
— Русские не сдаются? — Со смешком спросил он меня.
Я удивленно к нему обернулась.
— Откуда ты знаешь, что я русская?
— Похожа внешне.
— И чем же?
— Холодными глазами.
Я в голос засмеялась. За шесть лет в Америке я наслушалась столько шуток и стереотипов о холодных русских женщинах, крепких русских мужчинах, водке, балалайках и медведях, гуляющих по Москве, что уже просто не могла реагировать иначе, чем смехом.
Обычно смехом мое общение с такими людьми и заканчивалось. Я уже собиралась вернуться за столик к друзьям, но бросила последний взгляд на парня. Очень симпатичный, высокий блондин с серыми глазами. На нем была майка без рукавов, открывающая татуировку чёрного дракона на плече. Он скрестил на груди руки и с вызовом на меня посмотрел. Глаза хитро прищурены, правый уголок губ приподнят в усмешке.
— Да, ты знаешь, русские действительно не сдаются. Никогда, — со злостью выдала ему.
— Спорно, — он покачал головой.
— И чем же это спорно?
— Русские отдали Наполеону Москву в 1812 году. Петр I проиграл русско-турецкую войну в 1713 году. В 1600-х была русско-польская война, которая также закончилась проигрышем России. Ну и Великую Отечественную войну все-таки выиграла не Россия, а Советский Союз. Но Россия почему-то упорно перетягивает одеяло победы на себя. А Вторую Мировую выиграл союз стран.
От его спича и алкоголя, который уже вовсю разлился по моему телу я немножко прифигела. Ах, значит, знаток истории, да? Ну сейчас ты у меня посмотришь.
Резко развернулась к нему корпусом и тыкнула его носом во все американские поражения. Он стал мне отвечать, я ему. Между нами разгорелся жаркий спор. 20 минут уже давно прошли, и я до сих пор не вырубилась, хоть и еле стояла на ногах. Я выиграла спор с подругой. Осталось выиграть спор с этим засранцем-всезнайкой истории.
Мы громко дискутировали о Второй Мировой войне. Я упорно ему доказывала, что вклад Советского союза в эту победу был намного больше, чем вклад стран-союзников СССР, включая США. Мои друзья на это внимание не обращали, были предоставлены сами себе. Лишь Илья не сводил с нас глаз.
В какой-то момент он уже не выдержал и подошёл к нам поближе. Сначала он смотрел на моего оппонента с подозрением, потом немного расслабился и стал улыбаться. Наконец, он достал из кармана телефон и несколько раз нас сфотографировал. Мы с моим собеседником обернулись на щелчок фотоаппарата и будто очнулись. Мы настолько увлеклись дискуссией, что вообще забыли, где находимся.
— Илья, — протянул он руку моему оппоненту.
— Майкл, — он ответил на его рукопожатие. А затем обернулся ко мне и спросил. — А тебя как зовут, горячая русская женщина?
И это был первый раз за шесть лет, когда американец назвал меня горячей русской, а не холодной.
— Кристина, — я пожала ему руку тоже.
Он пристально посмотрел мне в глаза и широко по-доброму улыбнулся.
— Какими судьбами в этом баре? — Спросил он меня.
— Отмечаю защиту магистерской. А ты?
— Отмечаю свой переезд в Бостон, — он слегка засмеялся.
— Откуда ты? — Поинтересовалась я.
— Из Чикаго. Два года назад я окончил Чикагский университет со степенью магистра, факультет истории. Мне предложили работу в Гарварде.
— Прикольно. А я вот как раз в Гарварде магистерскую и защитила. И Илья тоже в Гарварде учится. Уже MBA получает.
Дальше у нас потекла непринужденная беседа о жизни, учебе и перспективах на будущее. После этого дня мы с Майком больше не расставались. Он преподавал историю в колледже Гарварда для абитуриентов. Это типа российских подготовительных курсов при вузах.
Мой первый год в MBA я продолжала жить в кампусе, Майкл же снимал квартиру в Бостоне. Я мало рассказывала ему о себе. Он не знал, что мой отец является строительным магнатом в России, у меня есть шикарная квартира в центре Бостона и огромный счёт в банке. В Америке не принято выставлять своё богатство напоказ. Тут все ходят в потертых джинсах и кедах, несмотря на то, сколько денег имеют. Я сразу это поняла и тоже сменила свои Лабутены и дизайнерские платья на простую удобную одежду из масс-маркета.
Но когда через год мы с Майком поехали отдыхать в Майами, он был удивлён тому, как я не экономила в ресторанах. Он подмечал, что я сорю деньгами, но никак это не комментировал. После совместного отдыха он предложил мне съехаться. А точнее — переехать в его небольшую съемную квартирку. Тогда-то я ему и рассказала в общих чертах о том, из какой я семьи, с какой целью приехала учиться в Гарвард, и показала свою квартиру в Бостоне.
Он не скрывал своего удивления. Сначала даже обиделся на меня за то, что я утаивала от него информацию о себе. Но потом все же успокоился, и мы переехали жить ко мне.
Полюбила ли я Майка? А, главное, забыла ли я Максима?
До сегодняшнего дня я думала, что да. Но сейчас, когда поезд мчит меня в Нью-Йорк, у меня больше нет однозначного ответа на эти вопросы.
В какой-то момент я действительно перестала думать о Максиме. Точно не помню, когда именно это произошло. Просто однажды я перестала засыпать и просыпаться с мыслями о нем. Думаю, это случилось еще до встречи с Майклом. Потому что его мысленно я с Максимом уже не сравнивала. В отличие от всех своих предыдущих парней.
Ну, не то, чтобы я вообще перестала думать о Максиме. Конечно, иногда он всплывал в моих мыслях. Чаще всего это происходило, когда глаза в зеркале натыкались на татуировку. Или когда кто-то из посторонних спрашивал, что моя татуировка означает. У меня не было одной конкретной легенды о том, что для меня означает слово Hero на сердце. Каждому, кто спрашивал, я придумывала на ходу новую ложь. Лишь один человек знал правду — Илья.
Несколько раз я собиралась свести татуировку, но так и не получилось это сделать. Будто что-то не давало. Первый раз я записалась для этого в салон на четвёртом курсе. Зима тогда выдалась снежной и холодной, и я сильно заболела. И в назначенный день не смогла прийти, потому что валялась с температурой под 40. А когда я поправилась, сразу начались экзамены. После них нужно было писать диплом и готовиться к защите, потому что я оканчивала бакалавриат.
Второй раз я записалась на сведение татуировки ровно через полтора года, когда окончила первый курс магистратуры. Но снова не смогла пойти, потому что мне позвонил Илья и сказал, что погибла его сестра. Я тут же примчалась к нему, помогла собрать вещи и проводила в аэропорт в Нью-Йорке. Затем я все дни была, как на иголках. Илья звонил мне каждый час и в прямом смысле слова плакал в трубку. Сразу после похорон он был вынужден вернуться в Америку, потому что ему предстояла защита магистерской и поступление в MBA. У меня снова не было времени на поход в тату-салон, потому что ежедневно я была с Ильей.
